Сергей Лукьяненко - КВАZИ

А они не были.

Она могла любить секс. Банально любить секс так, что после смерти и возвышения эта черта её личности стала основной. Кваzи развиты односторонне – то, что было для тебя главным при человеческой жизни, останется твоей единственной целью на грядущую вечность. Вот Михаил был полицейским, и, похоже, хорошим. Он стал полицейским-кваzи, пусть они и называют эту работу иначе. Мелкий политик, мэр провинциального городка, после возвышения стал гениальным политиком – и превратился в Представителя, главу всех кваzи России. Он остановил войну между живыми и мёртвыми, точно так же, как её остановил в Германии лидер партии зелёных, а в Штатах – губернатор Калифорнии.

Виктория могла любить секс или семейную жизнь и выйти замуж за человека. Но смерть этого человека не должна её тронуть. Человек для неё был бы лишь винтиком в механизме, который легко заменить.

Да если даже она его и полюбила! Хорошо, допустим, что смыслом её новой жизни была любовь. Так убивать-то зачем?

Что-то не сходится.

Ничего не сходилось!

– Вся наша работа теперь надолго остановится, – с явным разочарованием говорила Виктория. – Пока мы найдём того, кто заменит Виктора, пока он войдёт в курс дела…

Так вот оно что. Противно, но не преступно. Она переживает, что её покойный муж не сможет продолжить свою работу.

– Сочувствую, – продолжал тем временем Михаил. – А над чем он работал?

– Никаких глупостей из разряда «излечить всех восставших», если вы об этом. – Виктория поморщилась. – Рядовые скучные исследования вируса ветряной оспы. Ищем новые лекарства. Через пять лет, если повезёт, эти разработки дадут неплохую прибыль.

– Зачем её лечить-то, – сказал я. Не нравилась мне эта женщина, и дело было не в том, что она кваzи. – Зелёнкой помазать – и пройдёт. Все болели когда-то.

– Дети переносят легко, взрослые – крайне тяжело, – пояснила Виктория. – Лекарство востребовано.

Михаил покивал. Спросил:

– Можем мы посетить ещё раз вашу квартиру? Тела уже увезли… ещё раз соболезнуем. Но вдруг что-то осталось незамеченным?

– Пожалуйста. – Виктория небрежно взмахнула рукой. – Я, вероятно, сегодня останусь ночевать на работе. Будет очень одиноко в пустой квартире. У нас тут хорошие комнаты для отдыха…

Её уже явно не волновал мёртвый муж. И то, что мы будем делать в квартире, – тоже. Она не боялась, что мы там что-то найдём.

– А я ведь вначале подумал, что вы как-то причастны к смерти мужа, – сказал я неожиданно для самого себя.

Михаил посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Как? – спросила Виктория. Она уже начала было привставать, но при моих словах села снова. – Насколько я понимаю, убийство произошло после моего ухода. Уже когда я была в институте.

Я кивнул.

– Здесь моё пребывание постоянно контролируется. – Виктория указала взглядом на потолок, на поблёскивающую линзу камеры. – Я никуда не выходила из здания. Допустим даже, что это я наняла убийцу. Но разве могла я уговорить его остаться наедине с мёртвым телом и послужить восставшему кормом?

– Если мы продолжим это занятное теоретизирование, – сказал я, – то вы могли нанять человека: убить вашего мужа, а потом что-то найти в квартире. Мы выяснили его личность, это преступник, уже дважды сидевший за грабёж. Он застрелил вашего мужа…

– И стал что-то искать, прекрасно зная, что мёртвый вот-вот восстанет? – Виктория улыбнулась. – Нелепо. Он бы отрубил трупу голову или хотя бы связал мёртвого. Восставшие поначалу слабы и неповоротливы. Зачем же служить кормом?

– Да, – сказал я, глядя на Викторию. – Это и впрямь нелепо. Никто не согласится на такую смерть.

Михаил встал.

– Простите моего коллегу за его предположение, – сказал он. – Денис не очень доверяет нам. Что, конечно же, нелепо. Простите за беспокойство. Наши соболезнования.

– Всё в порядке, – сказала Виктория, вставая.

Встал и я. Что-то было не так, что-то было неверно.

Но у меня не было никаких доказательств, никакого мотива и никакой связи между убийцей и Викторией.

– Было очень приятно с вами познакомиться, – внезапно сказал Михаил. И поцеловал Викторию в губы.

Женщина-кваzи вздрогнула и отшатнулась от мужчины-кваzи.

Михаил облизнул губы. Язык у него тоже был синий.

– Очень необычно, – сказал он. – Не могу сказать сразу, что это за вещество. Но я полагаю, оно было на ваших губах с утра? С того момента, как вы, выйдя за дверь, поцеловали нанятого вами… или, правильнее сказать, соблазнённого вами человека в губы, впустили в квартиру и ушли? Сколько у него было минут, прежде чем его разбил паралич? Пять, десять? Пятнадцать? А потом он был в сознании? Видел, как ваш мёртвый муж встаёт и бредёт к нему, чтобы начать питаться?

Виктория одной рукой схватила тяжёлое кожаное кресло, вздёрнула в воздух и обрушила на голову смешного старого полицейского.

Будь он живым – она бы его убила. Даже если бы он успел прикрыться руками.

Но они оба были кваzи, и Михаил отбил удар.

Виктория бросилась прочь из холла. Я кинулся за ней, выдёргивая пистолет из кобуры.

– Не стрелять! – крикнул Михаил, проносясь мимо меня. Фалды старого пиджака развевались за его спиной. – Не смей, дурак!

Я опустил пистолет и, сжимая перед собой двумя руками, побежал следом за ними.

Михаил догнал Викторию у лестничного пролёта. Прыгнул, повис на спине, сбил – они закувыркались вниз по лестнице. Грохот от удара черепов о ступеньки был такой, что меня передёрнуло. Даже в падении кваzи пытались разбить друг другу головы – единственный по-настоящему уязвимый орган.

А потом Михаил сломал ей шею.

Услышав мерзкий влажный хруст, я всё понял и замедлил бег. Не хватало мне повторить такое падение… я после него не встану, я после него восстану…

Доставая на ходу наручники – специальные, усиленные, для кваzи, я спустился к Михаилу. Тот сидел, придерживая подёргивающееся тело Виктории. Свою пару наручников он уже надел ей на ноги. Молча поймал мою, сковал кваzи руки.

Потом мы минуту сидели и ждали. Я тяжело дышал и сожалел о том, что не курю. Михаил просто смотрел на кваzи. Он и впрямь был хорошим полицейским – он смотрел на неё с сочувствием.

Потом шея Виктории хрустнула и вправилась. Она открыла глаза. Посмотрела на нас. Подняла руки и изучила наручники. После чего сказала:

– В этом больше нет нужды.

– Ничего, поносите немного, – сказал я. – Зачем? Зачем вы это сделали?

Женщина-кваzи смотрела теперь только на меня. Потом улыбнулась и спросила:

– Вы когда-нибудь любили?

– Доводилось, – сказал я.