Михаил Костин - Третья сила

Ионея смотрела на капюшон, сдерживая зуд в пальцах.

— Итак, мы договорились о сотрудничестве?

— Я приложу силы, чтобы найти вашу книгу, — уклончиво отозвалась Ионея.

— Чудесно. Вы хотите еще чего-то, помимо того, о чем я сказал?

— Да, — неожиданно даже для себя сказала Ионея и сделала шаг, сокращая расстояние между собой и сноходцем.

Рука правительницы резко взметнулась вверх. Пальцы на удивление легко ухватили край капюшона. Она рванула ткань в сторону, обнажая голову ночного гостя.

Под капюшоном клубился туман. Густой, ватный.

Ионея отступила. Сноходец расхохотался.

— Великие духи! Девочка, какие же наивные у вас желания. Глупые, дерзкие и незначительные.

Гость поднял руку, расстегнул балахон и сбросил. Под тканью не было ничего, лишь сотканная из тумана фигура. Дымный силуэт.

— Вы не…

— Я сноходец, сударыня, — весело ответил туман. — И мы во сне. Это моя территория, место моей силы. Здесь я могу быть кем угодно и чем угодно. И вы здесь можете быть кем угодно. Мне. Или не быть вовсе.

Ионея подняла руку и вскрикнула. Кисть ее на глазах становилась прозрачной, растворялась в воздухе. Правительница подняла на собеседника беспомощный взгляд.

Сноходец невероятным образом стоял в нескольких шагах от нее. На нем снова был зеленый балахон, капюшон скрывал лицо, или что там было на самом деле.

— Запомните, девочка, сейчас я для вас — все. А вы без меня — пустое место.

Ионея наклонила голову, посмотрела на себя, но не увидела ничего.

Ночной визитер еще раз хихикнул, а потом все заволокло туманом…

Ионея проснулась. Сердце колотилось с невероятной скоростью. Она была в своей комнате, и… она была. На столике возле кровати стоял идол, улыбался. И хотя она никогда не видела улыбки сноходца, почему-то показалось, что это была именно его улыбка.

— Госпожа. — Бруно ждал у дверей кабинета. Выражение лица у старого мага было настолько мрачным, что от одного вида тянуло повеситься.

После ночной болтовни со сноходцем Ионея чувствовала себя разбитой и невыспавшейся. Усилием воли поднялась с кровати, заставила себя принять ванну, одеться и вовремя выйти к завтраку. Завтракать не хотелось. Ковыряться в почте и прессе — тем более. Не хотелось вообще ничего. А тут еще обиженный старик с кислой рожей подпирал дверь явно не для того, чтоб обрадовать хорошими новостями. Правительница кивнула, разрешая открыть дверь и войти. Старый маг повиновался, хоть и с неохотой. Видно, в самом деле обижен последним указом. А чего они хотели? Вечного праздника непослушания?

Ионея закрыла дверь, прошла к столу.

— Бруно, вы будете завтракать?

Лорд покачал головой.

— Ладно, духи с вами. Выпейте отвара. И не перечьте.

Правительница села к столу, плеснула в две чашки. Помощью прислуги она пользовалась крайне редко и только напоказ. В повседневности подносящие, подающие, убирающие, открывающие и закрывающие двери надоели ей на вторую неделю пребывания в здании Консорциума, и она распорядилась оставить на этаже, где располагались ее апартаменты и рабочий кабинет, только охрану. Остальная прислуга была выдворена на этаж ниже и появлялась в исключительных случаях. Так было проще. А в отсутствие постоянных лишних глаз и ушей — еще и спокойнее.

Лорд молча принял чашку.

— Вы так и станете молчать, Бруно? Ведь не для того же вы стояли под дверью и ждали меня с самого утра, чтобы помолчать с упаднической миной.

— Не для этого, госпожа, — кивнул старик. — Есть новости. Не знаю, с каких начать.

— Начните с плохих, — предложила Ионея.

— А хороших и нету, — желчно отозвался старик.

Все же старый лорд обижен. Сдерживается, но обида гложет. И несогласие прямо-таки выпирает.

— Если все так плохо, чего вы терзаетесь? Начните уже с чего-нибудь.

— Хорошо. — Бруно отставил чашку. — Я не стану показывать вам всю свежую прессу, посмотрите потом сами, если будет желание. Но ваш указ вызвал довольно серьезный резонанс. Журналисты просто визжат от восторга. Особенно отличились «Огни Вероллы».

Рука старика скрылась где-то в складках одежды, появилась вновь с газетой.

— Поглядите. Первая полоса. За авторством Санчеса О'Гиры.

Ионея приняла сложенную газету, глаза побежали по строчкам. Старик хитрец. Обещал не подпихивать прессу, но что посчитал нужным — все же ненавязчиво подсунул.

Взгляд споткнулся, зацепился за слово, другое. Ионея побледнела.

— Что он себе позволяет, этот борзописец?

— Свободная пресса, — пожал плечами Бруно. — Это только начало. Может быть значительно хуже.

— Хоть цензуру вводи, — пробормотала Ионея. — Ладно, пусть пишут что хотят. Собака лает — ветер носит. Журналисты — это ерунда.

— Журналисты — возможно. С магами сложнее. Лорды поддерживали вас, пока вы обещали им определенные свободы. Они поддерживали вас, когда вы эти свободы им дали. Теперь…

— Теперь они тоже имеют определенную свободу, — оборвала Ионея. Эта тема начинала злить.

— Да, — согласился старик мрачно. — Но вы снова закручиваете гайки. Пока немного. А что будет потом? Кое-кто уже задумывается об этом. Начинается нездоровое шевеление. Вы не думали, что будет, если лорды начнут дружить против вас? А они начнут.

— Это всего лишь маги. А что простые смертные?

Бруно покачал в руке чашку с остатками отвара.

— Большинство приняло указ благосклонно, — признал он.

— Видите, дорогой мой, мой народ меня поддерживает. А маги — это всего лишь маги.

— Смею напомнить, что своим текущим положением вы обязаны не уличной толпе, которую вы называете народом, а тем самым магам.

Ионея посмотрела на старика. Нет, пока в нем горит обида, толку от лорда не будет. Правительница резко поднялась. Старик вздрогнул от неожиданности, едва не расплескав отвар.

— Идемте, лорд, — сказала она решительно.

Всю дорогу от кабинета до личных апартаментов Бруно озирался по сторонам, будто ждал подвоха. Еще бы, в этом уголке здания не бывало никого, кроме старших чинов личной охраны и специально отобранных горничных, занимающихся уборкой.

Ионея остановилась посреди коридора, толкнула дверь.

— Проходите.

Бруно сунулся было внутрь, отшатнулся, словно его заставили сделать что-то непристойное.

— Госпожа, это спальня, я…

— Проходите, — жестко потребовала правительница.

Смешно потупившись и смутившись, старик нырнул внутрь. Остановился на краю комнаты, глядя на мохнатый ковер на полу.