Мария Перцева - Сказочка
Помощь проекту
Сказочка читать книгу онлайн
— Твое счастье. Значит, ничего страшного?
— Думаю, нет.
— Хоть на этом спасибо. Надеюсь, ты ей не грубила? И не посоветовала, как в прошлый раз, приходить со своими пирогами?
— Как раз наоборот. Я сказала, что сегодня мы пируем. У соседей были поминки, и осталась рисовая каша с изюмом.
Глаза у Елены Николаевны поползли на лоб:
— Анфиса! Ты что, сдурела? Какие поминки, какая каша?
— Мам, — поморщилась та, — ну не воспринимай все так буквально! Смотри на вещи отвлеченней.
Анфиса достала сигарету и изящно прикурила от газовой конфорки. Выпустив первую струю дыма прямо в лицо разгневанной матери, она продолжила, произнося фразы нараспев и смакуя каждое слово:
— Мир сей зыбок и недолговечен, ибо каждый в нем смертен. И покуда над человечеством господствует древнейший из страхов — ужас смерти, потуда будет жить Разум, нашедший для себя столь несовершенную оболочку как человек. И да воцарятся везде мир и порядок. И не нарушиться никогда вселенскому равновесию. Ибо как порождают люди себе подобных, так и уходят они из мира сего, оставляя себя в памяти людской…
Анфиса на секунду прервала проповедь. Сделала очередную затяжку и продолжила — правда, в более деловом стиле:
— Итак, из всего ранее сказанного следует, что каждый имеет право как на жизнь, так и на смерть. Ежедневно умирают миллионы людей. Согласись, это не так уж и мало. И совершенно естественно, что один из этой многотысячной толпы мог жить неподалеку от нас. И можешь ли ты, честная советская женщина, лишить этого несчастного всеобщего гуманного права найти свое зыбкое отражение в водах великого Стикса? Сможешь ли ты, дочь, жена и мать, обречь нашего ни в чем не повинного соседа на вечное мучение — бессмертие? Скажи, откуда в тебе такая жестокость?
— Да что ты прицепилась ко мне? — вяло защищаясь, запричитала Елена Николаевна. — Ничего я не могу! Никого я не обрекаю!
— Ну и отлично, — легко согласилась Анфиса. — Значит, сосед может умирать со спокойной душой. Будем для ровного счета думать, что он уже умер. Ладушки?
— Ладушки, — безразлично промямлила Елена Николаевна.
— Очень хорошо. Остался, значит, совершеннейший пустяк — поминальная каша. Это Бог, кажется, наказал делиться? Вот видишь, все сходится. У них, то есть у соседей, ее было слишком много, и оставшейся частью они по-божески поделились с нами. Вот этой-то кашей мы и напотчуем Нэлли Васильевну! — И Анфиса весело подмигнула матери.
Видимо, Елена Николаевна уже немного обалдела от этой тирады, потому что неожиданно для себя она так же весело подмигнула дочери в ответ. Затем, еще не до конца придя в себя, она осторожно спросила:
— А что, Анфиса, наш сосед действительно умер?
— Нет, — спокойно ответила Анфиса, — он пока жив.
— А как же каша?
— Не думаю, чтобы они приготовили ее заранее.
— Значит, каши нет? — продолжала тупо допытываться Елена Николаевна.
Анфиса оторвалась от сигареты и удивленно посмотрела на мать:
— Если ты так хочешь, можно приготовить ее самим.
Наконец до Елены Николаевны дошел смысл происходящего:
— Так что ж ты мне тут мозги пудрила? Что ты мне тут загибала?!
Дочь продолжала равнодушно смотреть в окно.
— Я загибала тебе тут про теорию вероятности, — повернувшись, Анфиса с интересом взглянула на мать и добавила: — В соответствии с нормами классической морали.
Елена Николаевна смотрела на дочь и искала, к чему бы придраться. Анфиса стояла у окна и курила в форточку. Нужные слова пришли сами собой:
— Анфиса, сколько раз я тебя просила: не кури в квартире! И вообще, когда ты бросишь эту дурацкую привычку? У тебя и так зубы желтые.
— И кривые, — добавила Анфиса, обнажая в кошмарной улыбке желтые клыки.
— И кривые, — согласилась Елена Николаевна.
До сих пор она не могла привыкнуть к тому, что дочь имеет такую нечеловечески отталкивающую внешность. Хотя бы прическу сменила. Челка ей явно не повредит: хоть немного замаскирует этот непомерно высокий и уродливый лоб. О косметике и говорить нечего. Здесь уже ничто не поможет. Да и вообще, ладно — внешность, а манеры? Один жаргон чего стоит! Глядя на нее, и сама Елена Николаевна стала употреблять довольно своеобразные речевые обороты.
Раздался звонок в дверь.
— Это твоя училка! — встрепенулась Елена Николаевна. — Иди открой.
Анфиса потушила сигарету о край пепельницы и удалилась в коридор. Елена Николаевна услышала, как щелкнул замок и дочь склизким от излишней вежливости голосом произнесла:
— Здравствуйте, дражайшая Нэлли Васильевна! Мы уж и не чаяли с вами свидеться. Все глаза у окна проглядели, вас ожидаючи!
«Вот скотина! — со злостью подумала Елена Николаевна. — Специально ведь ее растравляет! А мне потом расхлебывать».
Тем временем из коридора донесся голос самой Нэлли Васильевны. Пропустив мимо ушей хвалебные речи, она деловито поинтересовалась:
— Мама дома? Проводи меня к ней.
Елена Николаевна торопливо вытерла руки о фартук и приготовилась к встрече гостьи. Ждать пришлось недолго. Первой, прижимаясь к стенам, на кухню вползла Анфиса. Громадным неслышным прыжком она перемахнула через табурет и замерла на подоконнике, самодовольно скалясь. За ней с явным неодобрением на жабьем лице вплыла сама Нэлли Васильевна.
— Здравствуйте, Елена Николаевна. Как вы уже, наверно, догадались, я к вам по поводу Анфисы.
— Я тогда поставлю чаю? — испуганно спросила Елена Николаевна.
— Да, пожалуй, — великодушно согласилась почтенная преподавательница.
— Анфиса, присмотри за чайником, — попросила Елена Николаевна, — а мы пока пройдем в комнату. Прошу вас, Нэлли Васильевна.
Оказавшись в комнате, классная руководительница по-хозяйски привычно расселась в кресле и закинула ногу за ногу. Елена Николаевна с видом побитой собаки присела рядом на краешек тахты. Она приготовилась к самому худшему. Однако, вопреки ее мрачным ожиданиям, Нэлли Васильевна не пошла сразу в разящее наступление, а вполне вежливо осведомилась:
— Скажите, а давно ваша дочь пишет стихи?
— А что, она пишет стихи? — в свою очередь спросила Елена Николаевна.
— Странно, что вы не знаете об этом. Мне, как своей классной руководительнице, она призналась, что рифмы приходят ей в голову даже когда она… Вы действительно об этом не знали?
— Про рифмы-то? — растерянно переспросила Елена Николаевна.
— Да нет! Про стихи. Разве она никогда вам их не читала?
— Нет. А вам? — поинтересовалась Елена Николаевна.
— Ах, при чем тут это?! — с досадой скривилась Нэлли Васильевна. — Значит, она опять взялась за свое!