Константин Сергиевский - Скрижали

— Ты… — Грациус Ворд задыхался от ярости. — Ты посмел в своих дерзких речах уровнять нас, писателей, с графоманами! Наши труды, в которые мы вкладываем часть собственной души, ты ставишь на одну доску с бездарными поделками, которые лишённые таланта простолюдины придумывают себе на забаву за кружкой пива в грязных тавернах! И ты ещё распространяешь их повсюду, убивая в потенциальных читателях тягу к Литературному Слову!

Грациус Ворд набрал полную грудь воздуха и сурово закончил:

— Ты не просто Книжный Вор! Ты — провайдер!

Толпа дружно ахнула и отступила на шаг назад, услышав из уст своего господина столь непристойное ругательство.

— Я принял решение, — твёрдо сказал Поэт. — Ты умрёшь мучительной смертью. Я приговариваю тебя к казни не за тот ущерб, что ты нанёс мне кражей моей Книги, а принимая во внимание ту смертельную опасность, которую ты и тебе подобные распространители несут всей нашей цивилизации!

Кивнув двум своим охранникам, один из которых сжимал в руках прочный заострённый кол, а другой — тяжёлый деревянный молоток, Грациус Ворд резко развернулся и решительным шагом двинулся прочь от посёлка. У него не было ни малейшего желания наблюдать за совершением казни.

Он не заметил, как добрался до середины холма, остановившись в самом центре Книги, возле двух завершающих, под небольшим углом обращённых друг к другу каменных страниц, подобно раскрытой посередине древней бумажной Книге. На левой — эпилог, три коротких четверостишия — те самые, что несколько минут назад прочёл приговорённый к смерти Книжный Вор. На правой — только имя автора, обрамлённое орнаментом из виноградных листьев, и сразу же под ним — древний священный знак Авторского Права — полумесяц на фоне солнечного диска.

Грациус Ворд долго и неподвижно стоял, вглядываясь в каменные строки, перечитывая их раз за разом, и почти не понимая значения слов. Не надо никаких усилий, чтобы увидеть выбитые на камне слова; не надо больших умений, чтобы их прочесть. Но понять, прочувствовать, постичь скрытый в них смысл, ощутить и пережить всё то, что было на душе у автора, когда он трудился над своим произведением, — действительно, многим ли это дано? Пожалуй, старый пират прав: Литературное Слово создаётся не для камня, оно — для человеческих душ.

Грациус Ворд вдруг понял, что в его собственной душе не осталось и следов вчерашней радости и гордости.

На мгновенье ему показалось, что он стоит посередине огромного, пустынного кладбища.