Мордукай Рошвальд - Седьмой уровень, или Дневник последнего жителя Земли

Любой другой на моем месте свихнулся бы, узнав, что на всю жизнь он должен остаться под землей. Вот почему выбор пал именно на меня. Хотя… боюсь, нет абсолютной гарантии, что однажды я не сойду с ума. Может, все же было бы лучше, если бы меня забраковали во время предварительного отбора. А здесь, судя по всему, хватает тех, кто не очень задумывается о своем нынешнем положении. Взять ту же радиодаму: у нее такой голос, как будто нигде ей не было так хорошо, как здесь.

24 марта.

Сегодня впервые мы по-настоящему поговорили с Икс-107, моим соседом по комнате. Разговаривали мы с ним и раньше, но до сих пор ни он, ни я не испытывали потребности в задушевной беседе. Я был слишком занят самим собой. Мне не давала покоя мысль, что я проведу здесь, на седьмом уровне, остаток своих дней, поэтому другие люди — соседи за обеденным столом, бывший товарищ Икс-137 и коллега по комнате — для меня не существовали. Они казались мне простыми тенями ада, и настоящее общение у меня было лишь со страницами этого дневника.

Вероятно, Икс-107 был примерно в том же состоянии, поскольку и он давал понять, что не расположен к разговору. Вообще, хочу отметить одну характерную деталь: до сегодняшнего дня я не слышал, чтобы кто-нибудь попытался серьезно поговорить о нашем положении. Потерпевших кораблекрушение, например, общая беда сплачивает, пробуждая в них чувство товарищества. У нас же все по-другому. Как будто каждый ни только не испытывал потребности завязать дружбу, но, напротив, старался держаться подальше от остальных, словно именно они несли ответственность за то, что с ним приключилось.

И вот сегодня я как раз листал дневник, когда Икс-107 спросил меня:

— Что-нибудь пишешь?

Дружеский тон и прямота вопроса заставили меня поднять голову. И я, по существу, впервые хорошо рассмотрел своего соседа.

У Икс-107 открытая и располагающая внешность. В нем угадывается твердый уравновешенный характер. Выглядит он несколько старше меня, и у меня сразу же появилось такое чувство, словно я говорю со старшим братом. И я ответил:

— Да, веду кое-какие записи. Я нашел в ящике бумагу и подумал, что, может, это как-то отвлечет…

Лед был взломан. Между нами возникло доверие, будто мы уже были закадычными друзьями.

Он ни на что не жаловался, расценивая нашу участь на седьмом уровне как суровую необходимость, как прямое следствие политического и военного положения на земле.

— Жаловаться на это, — говорил он, — все равно что жаловаться на смерть. Скулеж не поможет, надо безропотно принять то, чего не миновать, тогда будет легче все это вынести.

Потом речь зашла о темнице, узниках и изоляции. Он признался, что вначале думал так же, как я, однако потом убедился, что и узник — понятие довольно относительное.

— Иные, — объяснил он, — чувствуют себя обездоленными, несвободными, если их лишают права бороздить небесные просторы, в то время как другие наоборот: ощущают полную свободу лишь тогда, когда, уединившись в комнате, могут вволю читать или писать.

Сказав это, он улыбнулся и посмотрел на мой открытый дневник. Я понял, что он хотел сказать, и в каком-то смысле он был прав. Признаюсь, мне очень хотелось бы научиться думать обо всем этом так, как он. Вот только не уверен, удастся ли. И тем не менее то обстоятельство, что я делю комнату с человеком, который сильнее меня, действует как-то успокаивающе. Я уже не чувствую себя таким одиноким и затравленным. И если на седьмом уровне есть хоть один человек, который приспособился к этой жизни, может быть, и мне удастся сделать это когда-нибудь? Если вырваться отсюда невозможно, то надо хотя бы уметь распорядиться оставшейся жизнью. Если…

Думаю, пора приостановить поток этих «если». Я оглянусь вокруг. Найду людей. У меня будут друзья, я буду с ними. Я привыкну.

25 марта.

Сегодня я задал Икс-107 вопрос, который мучит меня давно, по сути — с момента моего появления здесь: почему нас лишили свободы? Некоторые доводы мне уже были знакомы из официального сообщения, которое слышали все. Тем не менее мне хотелось поговорить на эту тему.

— И все же почему, — спросил я, — приговорили нас к пожизненному заключению в этом подземелье? Разве мы не могли бы с неменьшим успехом выполнить ту же задачу на поверхности, ну, скажем, где-нибудь в далекой пустыне? Зачем нужна такая глубина, такая изоляция от всего мира? — Ты рассуждаешь как ребенок, — сказал он. — Верховное командование должно быть уверено в том, что ЦПУ находится в абсолютной безопасности. В пустыне мы были бы подвергнуты не меньшему риску, чем в большом городе. Внезапное нападение может разрушить пусковую, и страна останется без защиты, без сил для ответного удара. Здесь же, на седьмом уровне, внезапная атака нам не страшна. Если даже неприятель полностью разрушит нашу страну, там, наверху, мы отсюда, из глубины земли сможем, в качестве законного возмездия, сделать то же самое со страной неприятеля…

И все-таки, — не сдавался я, — если ЦПУ и должна быть расположена на седьмом уровне, то зачем нас тут заживо хоронить? Почему мы не можем поочередно уходить в увольнение, как все военные?

Опасность возросла бы еще больше, — сказал Икс-107. — Ну, предположим, все было бы так, как ты говоришь, в этом случае любой из нас, вернувшись из увольнения, мог бы пронести с собой, минуя контроль, взрывное устройство и уничтожить ЦПУ. Любой из нас мог бы оказаться пораженцем и своей подрывной работой парализовать действия командования. Контакты здешнего контингента с внешним миром означают ведь и контакты со шпионами, вратами и пацифистами. Любого из нас могут завербовать, похитить, заставить говорить. Правительство не в праве так безрассудно рисковать.

Итак, нас приговорили для того, чтобы наше отечество могло, в случае необходимости, совершить акт возмездия?

Так точно, — кивнул он. — Но мы еще гарантируем и продолжение рода. Если даже наверху больше не останется ни одного человека, здесь жизнь будет продолжаться, конечно, после того как мы отомстим врагу.

А если войны вообще не будет?

Наш долг, — невозмутимо ответил он, — постоянно дежурить у кнопок и быть готовыми в любой момент нажать их. Если даже мы никогда не получим такого приказа, все равно мы будем знать, что служили родине. Ведь если врат не атакует нас, то только потому, что он знает о существовании седьмого уровня. Вот для чего мы с тобой и находимся здесь.

Мне было трудно что-либо возразить на это. Выходит, мы все принесены в жертву, поскольку это продиктовано жизненной необходимостью.

26 марта.

Дружеские отношения с Икс-107 значительно облегчают мне жизнь. Беседуя с ним на разные темы, я порой забываю о своей участи. Кроме этого есть еще одна отдушина, способствующая тому, чтобы наше существование здесь казалось более менее сносным: общий салон.