Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)

— Правильно я понимаю свои обязанности... если ночью я увижу тебя — скажем, пусть это будет темная и ветреная ночь — и на тебя нападет человек, которого я опознаю как кузена-мафиози, который не то пытался убить тебя и твою семью, не то не пытался, протокол диктует, что я должен, — он пожал плечами, — отвести взгляд в сторону и бросить тебя умирать?

— Да, но…

На этот раз он перебил меня.

— Хорошо. Рад, что этот момент мы прояснили.

— Я не собираюсь умирать. Пока что. Ведь выжила же после отравления, можете в это поверить.

— Как бы то ни было, как твой юрист-консультант и только в этом качестве, я не хочу превышать полномочия, и считаю, что для твоей безопасности это полезно.

— Вы выбрали неправильный путь. Говорю же, нам необходимо очертить границы. Определить роли. Я ценю вашу потребность знать обо всем, но мы не одинаково согласны, что лучше для клуба и для вас, если возникают вопросы, особенно с вовлечением Семьи, от которой вы должны держаться подальше?

Мгновение он обдумывал мой вопрос.

— Как пожелаешь. Что случилось с той гиганткой, которая следовала за тобой по пятам?

— Я отпустила Дейзи.

— Зачем ты это сделала?

— С тех пор, как я пытаюсь действовать в рамках закона, не думаю, что составлю о себе хорошее впечатление, разгуливая с охраной. Я пока что им доверяю. Не желаю ходить по городу с охраной как закоренелый гангстер. Вам ли не знать, как важен внешний вид.

— Кажется, ты выжила из ума. Не соглашусь, но твое обоснование понимаю.

— Доброй ночи, мистер Делакруа.

Я поднялась в кабинет. Микки и Джонс втиснулись на мое любимое место. Я вытерла волосы полотенцем, поданным мистером Делакруа, и протянула его Микки.

— Твой парень? — Микки кивнул на другую сторону коридора.

— Парень? Издеваешься? Это Чарльз Делакруа. Должен помнить, как в 83-ем он претендовал на окружного прокурора.

— И правда он.

— Он проиграл выборы и теперь мой юрист-консультант.

— Чудно, — отозвался Микки.

— Парень! — Меня аж затрясло при мысли о том, что хоть кто-то подумал, что Чарльз Делакруа мой парень. — Это отвратительно, Микки. Он примерно вдвое старше меня, а может и больше. Он даже для отца староват. Он отец Вина. Помнишь моего бывшего парня?

— Эй, я и не берусь судить, как другие живут. — Его глаза остекленели и с трудом фокусировались. Я чувствовала, что он на грани обморока, поэтому мне необходимо было разузнать информацию, покуда он не отключился.

— Что ты знаешь о заказе убийства Нетти, Лео и меня? — перешла я к делу.

— Я настолько же в неведении, сколь и ты. Когда я узнал о причастности Софии, нападения уже произошли. Она вынудила меня бежать, иначе Семья убила бы меня. Она убедила меня, что ты всеизвестная любимица Баланчиных и что Семья примет твою сторону, с радостью перерубит ниточку, кою я из себя представляю. Она настаивала, что все повесят организацию заговора на меня, ведь я хотел избавиться от отпрысков Леонида Баланчина. Поэтому я и уехал вслед за ней. Быть может это и глупо, но времени подумать над этим не было, да и она все же моя жена. Но меньше чем через месяц один мой добрый друг рассказал мне, что ты позволила Толстому Медовухе возглавить Семью, и тогда же я узнал о лжи Софии.

— Кто еще причастен?

— Юджи Оно, несомненно. — Микки закашлялся так сильно, что я заволновалась, как бы он не поперхнулся. Мне померещились капли крови на полотенце, которое я ему подавала. — Они были любовниками, знаешь ли.

Ходили слухи, но все, что я знала наверняка, так это то, что они были одноклассниками.

— Кто-нибудь еще?

— Все. Больше я не знаю. Ничего важного.

— Саймон Грин?

— Юрист?

Незаконнорожденный сын моего отца, хотелось мне сказать.

— Много юристов. Саймон далеко не самый худший. — Он кашлянул еще раз, на сей раз это прозвучало, как будто его легкие забиты шариками.

— Что с тобой? — спросила я.

— Думаю, за границей что-то подцепил.

— Заразное? — вступил в беседу Джонс. Начальник охраны редко чувствовал потребность вставлять комментарии.

— Не знаю.

Джонс отодвинулся от Микки так далеко, насколько позволяло сиденье.

— Зачем тебе София? Если ее похитили, то туда ей и дорога. Дай ей исчезнуть.

— Я не закончил с ней дела. Мне необходимо с ней увидеться.

— Сказать, что бизнес есть бизнес?

— Если это не похищение, значит, она меня подставила. Она увела меня из Нью-Йорка, чтобы власть прибрал к рукам Толстый. Быть может, решила, что тебя скоро уберут. Я уже ничего не понимаю. — Несмотря на то, что дождь охладил летнюю ночь, Микки покрылся потом. — Она... — Он снова кашлянул, но на этот раз огромный сгусток кровавой мокроты плюхнулся на мой стол словно резиновый мячик.

— Микки, тебе плохо, — произнесла я, хоть это и было очевидно. — Принести попить?

Микки не отозвался. Глаза закатились, тело свело судорогой.

Джонс посмотрел на меня без каких-либо эмоций.

— Отвезти его в госпиталь, мисс Баланчина?

— Не вижу другого выбора. — Особой любви к кузену я не испытывала, но и чтобы он умер в моем кабинете тоже не хотелось.

***

Три дня спустя Микки Баланчин умер. Он прожил годом меньше, чем мой отец. Официальной причиной смерти оказался невероятно редкий штамм малярии, но причины эти довольно часто не имеют отношения к правде.

(Примечание: по многим причинам я подозреваю отравление.)

III

Я ПРИБЕГАЮ К ПОМОЩИ СТАРОГО ДРУГА; НЕ ОТКАЗЫВАЙТЕ В ЧАС СОМНЕНИЙ; ПОПЫТКА ОПРЕДЕЛИТЬ ЭРФИКС ТАНЦА; ПОЦЕЛУЙ ПРЕКРАСНОГО НЕЗНАКОМЦА

— Правило всех врачей – не навреди, — произнес доктор Парэм.— Ну, немного шоколада вреда не нанесет. Я подпишусь под каждым рецептом сколько тебе угодно. — Ему было шестьдесят два года и он терял зрение, поэтому за операцию он принял должность в «Темной комнате». У семерых других докторов, которых я наняла работать в моем клубе, тоже были свои причины — самой важной их которых и разделяемой всеми являлась нужда в финансах. Какао можно использовать для лечения всего, от усталости до головной боли, от тревожности до тусклой кожи. Впрочем, негласная политика нашего клуба предписывала выдавать рецепты всем желающим старше восемнадцати. За эту услугу мы платили врачам и ожидали от них примирения с совестью. Я сообщила доктору Парэму, что он принят.

— Это озадачит мир, в котором мы живем, мисс Баланчина. — Он покачал головой. — Я помню времена, когда шоколад стал вне закона...

— Сожалею, доктор Парэм. Я с великим интересом обсужу это в следующий раз. — Клуб открывается завтра и мне многое надо успеть. Я встала и пожала ему руку. — Пожалуйста, сообщите Норико размер одежды.