Марина Клингенберг - Insomnia, или Поиски Механической Вороны

– Конечно, – пожал плечами Мефистофель. – На его счету, правда, не одно убийство, но менее славным это его не делает.

Я хотела возразить, но не успела. В конце тусклого коридора отворились белые двери, похожие на больничные, из них высыпали люди. Компания была на редкость странной, словно кто-то выдрал с разных концов города первых попавшихся людей – женщины в некогда белых лабораторных халатах, рослые мужчины в серой форме, смахивающие на охранников, один молодой человек в костюме и при кейсе и два подростка. Глаза их были странными, совсем пустыми. Ребята наверняка врезались бы в ближайшую стену, если бы их не вели за плечи – одного опекала женщина, другого мужчина. Именно он, поравнявшись с вжавшимся в стенку парнем, рявкнул:

– Какого черта ты здесь делаешь?!

Мне подумалось, что бедняга и впрямь забрался сюда тайком, и отсюда этот ужас, написанный на его лице. Но нет.

– Я… Я… – залепетал он. – Мне стало плохо.

Мужчины в серой форме рассмеялись. Женщины завели подростков, никак не отреагировавших на эту маленькую сценку, в другую дверь. Как только они скрылись, один из мужчин схватил Тони за плечо и толкнул в сторону помещения, откуда они вышли минутой назад.

– Слабак, – сказал он. – Иди давай, работай.

– А там… Там уже все?

– Конечно, все! Иначе зачем бы ты там сдался?

Они снова рассмеялись, прихватили с собой молодого человека с кейсом и неспешно вышли на улицу.

– Что это за место? – спросила я.

Мне было очень не по себе. Примерно то же я чувствовала во время просмотра одного фильма, где показывали психиатрическую больницу с ужасающего вида оборудованием для «непослушных» больных.

Молодой человек по имени Тони тем временем скрылся за дверьми.

– Пойдем, посмотрим, – проговорил Мефистофель со сладенькой улыбочкой.

Он опять с поклоном протянул мне руку, словно приглашал на танец.

– То есть как? Куда?

Но Мефистофель продолжал смотреть на меня, и я безвольно коснулась его ладони. В следующий момент я пожалела, что сделала это: мы стояли в том самом коридоре, который мгновением назад был всего лишь иллюзорной картинкой перед глазами.

– Что… – выдохнула я. – Эй!

Мефистофель прижал палец к губам и указал на приоткрытую дверь, за которой немногим ранее скрылись женщины с подростками.

Вдруг из щели выпросталась и схватилась за косяк поразительно бледная рука, вся в ссадинах, синяках, уколах и еще каких-то следах. От неожиданности я отпрянула.

В коридор шагнул мальчик лет тринадцати. Я попятилась и, врезавшись в стену, вжалась в нее – наверное, точь-в-точь как бедняга Тони. Меня прошиб холодный пот. Глаза мальчика были подернуты мутной белесой пеленой; зрачки едва виднелись, правый нелепо сполз куда-то в сторону.

Умом я понимала, что подросток просто слеп, но его вид внушил мне дикий ужас. Он напоминал ходячего мертвеца. С почти белой кожей, весь в кровоподтеках, он держался за дверной косяк, как за единственную надежду на спасение, и беззвучно шевелил губами.

Послышались торопливые шаги. Мефистофель схватил меня за руку и оттащил подальше – как раз вовремя, чтобы вышедшая женщина не заметила нас. Она взяла мальчика за плечо и не слишком мягко втолкнула его обратно в комнату. Дверь захлопнулась. Послышался лязг задвигающегося засова.

– Немедленно верни меня домой! – прошептала я.

– Ты дома, – хмыкнул Мефистофель и, видимо, заметив, как расширились мои глаза, терпеливо объяснил: – Я просто рассказываю тебе историю. Ничего не случится. Как будто тебе снится сон, понимаешь?

– Но ведь нас могут заметить?

– А во сне тебя что, никто не замечает? Пошли.

Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Сердце билось где-то в горле. Мне совсем не нравилось это жуткое место.

Мефистофель приблизился к белым дверям, приоткрыл их, заглянул внутрь. Довольно улыбнулся и поманил меня за собой.

Я вошла туда вместе с ним. Мефистофель сразу же тихонько прикрыл двери, словно нас и впрямь могли обнаружить. Но как только мы отгородились от коридора, он, заложив руки за голову, прогулочным шагом прошел вперед, будто бы был у себя дома.

– Смотри, – сказал он. – Клетка!

Он устремился к грязно-серому полотну, заслоняющему собой добрую часть стены, и скинул его на пол. Под ним действительно оказалась большая клетка. Мефистофель присел перед ней, обхватив колени руками.

Я огляделась. Помещение было огромных размеров и напоминало складское. В его глубине высились стеллажи с множеством склянок, деревянные и металлические ящики, какие-то баллоны, несколько больничных коек, сдвинутых к стене, там же – две-три пустые клетки. Сразу становилось ясно, что место, чем бы здесь ни занимались, не было заброшенным, но при всем при этом вид у него был неприбранный, небрежный.

Я перевела взгляд на Мефистофеля. Он поднял с пола какой-то металлический прутик, просунул сквозь решетку и сказал:

– О, живой. Впрочем, он так просто не умрет, конечно. Главные герои никогда так просто не умирают. Хотя, если подумать… – он призадумался. – Я вызвался рассказать историю о клетке, значит, главный герой – клетка.

– «Клетка» – женского рода, – съязвила я.

– Значит, это главная героиня, а главный герой – он. Видишь, все просто! – Мефистофель снова тыкнул во что-то металлическим прутом. В клетке появилось движение.

За дверьми раздались голоса. Я неуверенно подошла к Мефистофелю – с ним все же спокойнее. Он привел меня сюда, значит, знал, как в случае чего отсюда выбраться.

Я присела рядом и тут же в ужасе отшатнулась. В клетке, скорчившись, лежал человек! Совсем еще юноша, ему было не больше шестнадцати. Он был страшно худ и измучен. На голове, руках, да и, казалось, повсюду – окровавленные, но неумелые и грязные повязки из располосованного серого полотна. Наверное, заключенный накладывал их сам.

Мефистофель снова просунул внутрь клетки металлический прут. Я ударила его по руке.

– Прекрати!

Он проворчал было что-то невразумительное, но прервал себя на полуслове и прислушался. До нас донесся металлический лязг. Запахло спиртом.

– Сюда! – Мефистофель бесцеремонно толкнул меня под полотно, которое, упав на пол, образовало причудливую пещерку с массой изгибов.

Мы затаились там. Я ничего не понимала и поначалу была ни жива ни мертва от страха. Но потом ужас немного отступил. Может, оттого, что пока ничего особенно страшного не происходило, а, возможно, и потому, что я постепенно свыкалась с мыслью – это всего лишь история. Если же нет, и я не нахожусь сейчас у себя дома, то меня пора списывать со счетов: такое приключение случайной галлюцинацией уже не назовешь.

Из глубины помещения показался давешний парень – Тони. Выглядел он еще хуже, чем в коридоре. Его явно мутило. Создавалось впечатление, что, пытаясь избавиться от стресса, он принял внутрь спирта, при помощи которого на ходу протирал скальпель.