Виталий Каплан - И взошли сорняки

И тут голова моя чуть закружилась, легкий холодок облизнул меня всю изнутри, заплясали перед глазами радужные пятнышки. Пришлось прислониться к стенке автобуса.

— Сами посудите, — громко заговорил Олег, обращаясь даже не к водителю, а к пассажирам. — Он все равно ничего не может сделать, вон сколько возился, и безрезультатно. Если мы станем ждать у моря погоды, то действительно придется или сидеть тут всю ночь, или пешком идти до ближайшего рейсового автобуса. А среди нас слабые пожилые женщины, — кивнул он в мою сторону, — и маленькие дети.

Имелись в виду двое очаровательных малышек-трехлеток. Близнецы. Их нервная мама, накручивая себя на ужасы, бегала возле детей и причитала. Слабая женщина. Тьфу!

Народ, привлеченный столь связной и логичной речью, заинтересованно повернулся к Олегу.

— А между тем я неплохо разбираюсь в автомобилях, — продолжал Олег. — У меня папа автослесарь, я с семи лет хожу к нему в сервис, он меня всему учит. И легковые знаю, и «Икарусы», и «пазики». В самом деле, ну вы прикиньте. Хуже ведь не станет, если я посмотрю. А вдруг получится? Ну допустите на миг такую вероятность. Только имейте в виду, если мы будем тянуть до бесконечности, станет темно, и тогда уж точно придется комаров кормить. Ну скажите ему, чтобы позволил мне посмотреть!

Зашебуршились. Сперва шепотом, друг другу, потом и громче. Квадратный парень внимательно, сверху вниз оглядел Олега и, взяв водителя за локоть, сказал:

— Слышь, а пацан дело говорит. От тебя не убудет, если он посмотрит. Сейчас дети ушлые, фишку рубят.

— Хрена я его пущу, к казенной-то машине? — отирая потный лоб, взревел шофер. — Он испортит чего, а мне потом из своего кармана плати?

— А кто тебя спрашивать-то будет? — как-то скучно возразил квадратный. — Не отсвечивай, посиди вон на травке. А то больно сделаю. Давай, пацан, — это уже Олегу, — покажи класс.

Того не нужно было упрашивать дважды. Он подбежал к мотору, уперся обеими руками о бампер, сунул голову в механическое чрево. Потом выпрямился, застыл на секунду будто суслик в степи, и уже иными, куда более осмысленными движениями принялся чего-то творить.

Умный мальчик, ничего не скажешь. Что он к Ивану Михайловичу подключится, автомеханику с сорокалетним стажем, было и так понятно. А вот что он, с целью получить допуск к мотору, воспользуется моим ресурсом — этого я доселе не предполагала. Умно, четко и ясно обрисовать окружающим ситуацию, надавить на нужные мозоли, не сказать ничего лишнего — тут без Ноновой никуда. Это мой вклад в общественную копилку.

Тогда, в позапрошлом году, мне всё рассказали далеко не сразу. Поначалу присматривались. Тест с лимоном я прошла, но теперь им требовалось понять, насколько я надежна. И насколько полезна. Нахлебники нам в Сети ни к чему. От каждого по способностям, каждому по дозированным потребностям. Это я понимаю.

Потом уже, спустя полтора месяца, пригласили к Боссу — якобы на юбилей к лучшему другу Юриста. Я и явилась, как дура, с полутораметровым зеркалом в охапку, весившим, наверное, с половину меня. Что еще дарить на пятидесятилетие одинокому мужчине? Пускай следит за собой.

Оказалось, зеркал у него в квартире навалом. То ли подарки таких же, как я, то ли коллекцию собирает. Кстати говоря, между двух зеркал он меня и усадил в черное кресло.

Теплые, какие-то необыкновенные руки у меня на голове. Льющийся отовсюду покой. Цветные всполохи перед закрытыми (так было велено) глазами.

У каждого из наших есть прозвище, по ресурсу. Спецназ, Доктор, Юрист… Автослесарь опять же, Химик, Риэлтер, Декан… И только я — для всех Нонова. Этим все сказано.

— Ну, диагноз ясен, — весело протянул Олег, обтирая ладони ветошью. — Прокладку пробило. Запасная у тебя есть? — повернулся он к водителю.

Проглотив наглое обращение на «ты», лысый молча полез автобусу в бок и вскоре вынул оттуда нечто вроде прямоугольной рамки.

— Ща поставлю, — хмуро сказал он, но Олег возразил:

— Нет уж, лучше я. Я по уму сделаю.

Водитель попытался было взреветь, но сию попытку в корне пресек квадратный. Взяв незадачливого мужичка за подбородок, он проникновенно сказал:

— Не суетись, брат. Ты свой навык уже всем нам показал.

Олег меж тем аккуратно что-то откручивал, завинчивал, промазывал. Тяжелая работа, хорошо что Сеть активизирует скрытые резервы. В обычном состоянии он давно бы спекся. А тут не прошло и получаса (специально засекала), как мальчишка объявил:

— Готово! Можете заводить.

Процедив что-то относительно вундеркиндов и ремня, водитель тем не менее послушно полез в кабину, и — предсказуемое чудо! — мотор заурчал, белая махина автобуса плавно тронулась с места.

— Ну вот, а вы не верили! — совсем по-детски ухмыльнулся Олег. Пассажиры цепочкой муравьев потянулись в салон, не переставая галдеть. Близнецы отчего-то ударились в рев. Должно быть, покой им дороже движения.

— Молоток, парень! — квадратный радостно хлопнул Олега по плечу. — Я же чуял, фишку рубишь. Вот, в награду за труды!

Он протянул мальчишке что-то блестящее. Я немедленно рванулась поинтересоваться. Бойтесь данайцев, дары приносящих! Судя по квадратному, можно было ожидать чего угодно — от пакетика героина до противотанковой гранаты.

Оказалось, перочинный ножик. С кучей лезвий, пилочек и прочих прибамбасов.

— Это слишком дорогой подарок, мы не можем его принять! — твердо заявила я. — Олег, немедленно ступай на место.

— Да какой же, блин, дорогой? — искренне огорчился квадратный. — Десять баксов цена, семечки. Я же, мамаша, от чистого сердца…

Угу, угу. Сердце у нас чистое, руки у нас холодные, голова горячая. Но устраивать сцену не стоило. Да и с Олегом потом хлопот не оберешься — не ушел ведь, рядом стоит, смотрит жадными глазами. Еще бы — первый гонорар…

— Ладно, — вздохнула я. — Поехали.

Торчали мы на шоссе часа два, и теперь лысый, развив бешеную скорость, делал из пространства время. Неслись едва ли не под сотню, и хотя солнце еще не утянулось за лесистый горизонт, водитель включил фары.

Олег, утомленный подвигами, задремал, привалившись к моему плечу. Книжка писаки Логинова скатилась с его коленей, шлепнулась на пол. Подумав, я все же решила подобрать. Как-никак типография старалась, печатала… Я вообще априори уважаю печатное слово. Но, разумеется, далеко не всякое.

Подключение к Сети никогда не дается даром. Есть, как объяснял мне когда-то Босс, естественное сопротивление мозга. Оттого и слабость, и сонливость. Не так чтобы уж очень, но тем не менее.

Как это происходит, все равно понять невозможно. Это не телепатия — мы не способны читать мысли друг друга. И никаких штучек вроде телекинеза и ясновидения. Вожделеющим к мистическому — крутой облом.