Далия Трускиновская - Дурни Вавилонские

— Я что-нибудь придумаю, идите!

И мы пошли.

Бешеный Пес спокойно ждал нас.

— Ну, убедились? — спросил он. — Ладно, не расстраивайтесь. Мы поладим. Вечером, когда поставите тачки в сарай, приходите в храм Тиамат на общее моление.

— Мы не хотим молиться Тиамат, — сказал Тахмад.

— Вы не хотите признать единственную правду в мире обмана?

Мы переглянулись и взялись за тачки. Мы погнали их к глиняной куче, но неторопливо. Но у кучи уже стояли другие парни с тачками — те, из Нашей Башни, и мы остановились.

— Вот если бы поставить что-то на пути сверху вниз, от больших денег — к нам, — задумчиво сказал Тахмад. — Может, обмана было бы меньше.

— Есть и другой способ, — ответил Гамид.

— Какой?

— Я как раз думаю о нем. Придумаю — скажу.

— Что ты можешь придумать? Ведь мы умеем только гонять тачки, — горестно сказал Левад. — Мы не разбираемся в числах и мы боимся больших денег...

— Нет, нет! — закричал Гамид. — Вы сами не знаете, на что вы способны! Вы сильнее, чем им кажется! Пусть они строят башни, и торгуют, и делают из денег деньги, а мы, а мы!..

— Что — мы?

— Увидите, — вдруг успокоившись, ответил он. — Идем трудиться, Субат-Телль. Пока нас еще в чем-нибудь не обманули...

Днем я рассказал хозяину, что его обещание осталось неисполненным.

— А разве я тебе что-то обещал, мой осленочек?

— Да, что мы станем в Новой Башне большими людьми.

— Ну и где Новая Башня? Пока у нас есть только полтора яруса. Подожди, она вырастет очень быстро. А пока вот тебе «нога», угости братьев пивом!

В норе, ожидая, пока хозяин кончит ругаться с каменщиками, я задержал идущего мимо Гамида.

— Ты ведь что-то придумал, — сказал я. — Что бы это ни было — я с тобой.

— Я так и думал. Слушай, мы будем караулить возле счетного устройства Самариаха. Рано или поздно там появится эта женщина.

— И мы ее убьем? И с ее смертью прекратится весь обман? Ты слишком высокого мнения о храмовой развратнице, Гамид.

— Я знаю ей цену, Вагад. Не она мне нужна.

— А кто же?

— Настоящие виновники наших бед. Она поможет до них добраться.

— Деньги, что ли?

— Похож ли я на человека, который будет воевать с деньгами? Может, ты хочешь, чтобы о безумцах говорили: он из людей Субат-Телля, которые рассердились на деньги и пошли их убивать?

Я невольно рассмеялся.

Бешеный Пес сдержал слово. Он не подгонял нас и даже поспорил из-за нас с подрядчиком каменщиков. Но он не слишком утруждал себя, а в середине дня вообще пропал.

— Вот человек, который будет получать хорошие деньги за безделье, — проворчал Тахмад.

— Безделье — хорошее ремесло, если вовремя нацепить на себя шапку с крокодильими челюстями, — заметил Левад. — И ведь всех их храм пристроит на такие места, где можно мало работать и копить силы для вечерней молитвы Тиамат.

— Какой демон занес нас на земли храма Тиамат? — спросил Гугуд. — Вагад, не знаешь ли ты? Твой бесноватый хозяин мог строить Новую Башню только под чешуйчатым покровом Тиамат, сшитым из драконьей шкуры? Другого места в мире не нашлось?

— Тебе кто про шкуру сказал? — удивились мы.

— Человек-Скорпион.

— Ты что, ходил к этому войску молиться?

— Он меня зазвал. Ничего, и даже не слишком долго. В храме Асторет вчетверо дольше стоишь. А Человек-Рыба вообще такое объяснил!.. Я ушам не поверил!

— Не надо, не надо! — закричали мы. — И без Человека-Рыбы тошно!

— Да ну вас, — ответил Гугуд. — Я понял одно — всё это слишком близко к демонам. Больше не пойду.

Вечером я встретился с Лиш. Она была печальна — за ней стал увиваться Человек-Змей. Чтобы понравиться Лиш, он пришел в своей лучшей шапке со змеиными головами, и только чудо спасло его от горящей головни, пролетевшей в одном пальце от лица. Человек-Змей обругал Лиш и сказал, что она дорого заплатит за такое обхождение.

— Давай скорее поженимся! — попросила Лиш. — Реш тоже очень хочет замуж! Договорись наконец со своим хозяином! Нам сгодится и самый скромный обряд, и подарков нам не надо, ничего не надо — лишь бы все знали, что мы замужем! Придумай что-нибудь!

— Я обязательно придумаю, — пообещал я.

Когда стемнело, мы собрались возле дома со счетным устройством.

— Будем караулить попарно, — сказал Гамид. — Вернее, так — я сам буду выходить каждый вечер, а вы по очереди.

— Что ты хочешь там увидеть? — спросил Тахмад.

— То, что принесет нам удачу. Только не задавайте вопросов. Мы же братья. Вы можете просто взять и поверить брату?

— Можем, — сказали мы, — хотя доверчивость до сих пор приносила нам только вред.

Как он сказал, так и сделал. После наступления темноты и вплоть до полуночи он наблюдал за этим проклятым домом сперва из-за харчевни, потом из-за кучи кирпича, которую поставили поближе к воротам. И чем бесполезнее казалось нам это бестолковое сидение за кучей, тем тверже он отвечал нам: осталось совсем немного!

— Не ждешь ли ты, чтобы Мардук сверху ударил в этот дом молнией? — спросили как-то мы.

— Я жду знака, который даст Мардук, — загадочно ответил он.

И вот однажды, когда мы с ним, поглядывая на двери дома, развлекались игрой в пальцы, он прислушался и сказал:

— Сегодня что-то будет.

— Почему ты так решил?

— А ты послушай.

Я сидел и слушал, пока не надоело.

— Не понял? — спросил Гамид. — Крестовина скрипит.

— Ну и что?

— А обычно в это время ослы уже выпряжены и отдыхают. Там кого-то ждут, чтобы показать, как работает устройство.

— А может, в нем что-то сломалось, и его чинят, — возразил я, чем очень огорчил Гамида.

Но прав оказался он.

Помощник Евера стал выбегать на крыльцо со светильником и подавать им знаки — поднимать вверх и вниз, отводить в сторону, словно хотел кого-то приманить и встретить. Вообще помощников у него было трое: тот, которого мы уже запомнили, пришедший из Другой Башни, и двое молодых. Кто-то даже говорил, что один из резчиков по дереву уговорился с ним и остался в доме счетного устройства. Но нас это не касалось, и мы вопросов не задавали.

Было уже заполночь, и я клевал носом, когда Гамид толкнул меня.

— Слышишь? — спросил он.

— Ага, скрипит... — пробормотал я.

— Копыта по камню простучали, дурень...

На крыльцо вышел человек со светильником, и мы увидели, как спешиваются два всадника, один — высокий плечистый мужчина, другой — малого роста, с головой, обмотанной тонким покрывалом. Они поднялись по ступеням, и стали видны лица.

— Это Таш, — прошептал я.

— Ну и что? — спросил он.

— Но это же Таш!