Сергей Буянов - Двугорбый Янус

Попадались ещё какие-то люди, но уже совсем не знакомые. Оленька не обращала на них ни малейшего внимания. Её захватило неповторимое чувство невесомости и абсолютной безгрешности. Волны упругого тёплого воздуха то и дело слегка приподнимали её и плавно опускали. Это и есть воздушные ямы, подумала Оля и прикрыла глаза. Полёт утомил её. Оля вернулась в свою квартиру, застав себя сидящей посреди комнаты в позе Лотоса.

Дивное дело! Она облетела вокруг комнаты и очнулась.

Оля сидела на голом и неубранном полу, раскачиваясь из стороны в сторону. Она вскочила на ноги и щёлкнула тумблером пылесоса: работает!

Мадемуазель Богатова продолжила уборку квартиры, но впечатления полёта никак не покидали её голову

Бешено жужжал пылесос, втягивая всё подряд, в него попали мелкие тряпочки, которые только вчера Оля нарезала из старого половика, хотелось что-то изобрести вроде прикроватного коврика. Теперь Оля безжалостно собирала эти лохмотья пылесосом, а на кой они? Если она свободно может стоять на голом полу на коленках, и хоть бы что! Аппарат захлёбывался и недовольно гремел на весь дом. Плевать!

– Да ет-ти её мать! Сколько можно греметь? – Афоня грозно посмотрел на потолок. Что там творится? Она что, окончательно сбрендила? То стучит по полу по ночам, то теперь врубила какую-то пилораму на ночь глядя!

Понятно: несчастье у человека – отец умер, и детство тяжёлое – но всему есть предел.

Афоня приготовил гневную речь, поднялся наверх, позвонил.

Когда дверь приоткрылась, Афоня вздрогнул всем телом и стремглав слетел по ступенькам до своей площадки. В мгновение ока он оказался в собственной квартире. Афоня лихорадочно запер все замки и щеколды входной металлической двери, а затем – старенькой коммунистической, коммунально-деревянной.

Он стоял на пороге и цедил сквозь стучавшие зубы неизвестно откуда вспомненную молитву. Руки Афони дрожали, лоб покрылся липкой испариной.

Наверху по-прежнему шумел неистовый пылесос, и никто не думал вторгаться на территорию Афони.

Ничего не случилось.

Абсолютно ничего.

За исключением того, что в квартире наверху его радостно встретила та самая старуха, приветствуя двупалой кистью.

– Мистика какая-то! – сказал Афоня, выпив залпом рюмку водки. Сразу внутри потеплело, на душе стало спокойнее. Да и пылесос заткнулся.

Просто белка, решил он и успокоился. От белой горячки ещё никто не умер.

На такой мажорной ноте Афоня накушался родимой водочки, запуская периодически руку в штаны и удовлетворённо хмыкая. Раньше был чужим, зато теперь, это его член! И эта старуха не забрала обратно!

– Ха-ха-ха! – Афоня развеселился и успокоился окончательно. Настолько, что преспокойно вышел из квартиры и сгонял за пивком вдогонку к водке.

– Для чего живут люди? – повторила вопрос вслед за радио Кэт и ехидно захихикала, закатив глаза: – Для чего? Ха-ха-ха!

Она протёрла глаза и повернулась в кровати набок лицом к партнёру. Кэт посмотрела на него с интересом. О, ужас!

Он что, миллионер? Брезгливо морщась, Кэт осмотрела комнату. Обшарпанные зелёные обои, из мебели – железная кровать с панцирной сеткой. Бардак! Старенький ламповый радиоприёмник стоял посреди комнаты на голом полу с огромными щелями, откуда высовывались, весело шевелясь, тараканьи усики.

Безобидные домашние насекомые почему-то очень больно задели её.

Да как же это так, люди добрые? Действительно, для чего она живёт? Для таких вот ночей с неизвестными типами? Что она ищет в своей жизни?

Кэт смутно помнила, как попала сюда. Кабак, какие-то мальчики, выбор. Именно её выбор. При своих данных Кэт имеет право выбирать!

И «что» она выбрала? Это чудовище?

Вчера он казался намного симпатичнее.

Кэт сунула руку промеж его ног, тьфу!

Она подскочила, оделась и выскочила на лестничную площадку. От чувства непомерной брезгливости её вырвало. Вылетели вон все лонгеты-амареты, спазмы схватили горло и грудь. Кэт увидела содержимое желудка. От отвращения её вырвало снова.

Стало настолько плохо, что и жить расхотелось. Не то что регулярно, а вообще, просто жить.

– Бедняжка! Ломка? – выстрелом раздался в ушах мужской голос. Кэт вздрогнула всем телом, от стыда провалиться бы!

– Отравление, – твёрдо и дипломатично сказала она. Кэт не подросток и не малолетка какая, чтобы грубить незнакомым мужчинам.

– Интоксикация, – вежливо поправил незнакомец.

Откуда такой умный взялся? Кэт чуть не взорвалась от негодования, резко развернулась, готовая постоять за себя и осеклась.

Перед ней стоял солидный мужчина. Дядечка, так сказать. Галстук, всё остальное при нём. Неброско, но со вкусом. Благородные проседи прямого пробора сразили её наповал.

– Вы?

– Я, Апостолов Николай Иванович, – представился дядечка.

– Кэт, – выдавила она, лихорадочно обтираясь платочком. – Извините, у меня такой страшный вид.

– Кэт? – не обращая внимания на её извинения, переспросил Апостолов

– Знаете, была такая радистка?

– Ещё бы!

– Папа был без ума от этого фильма, так и назвал меня.

– И в паспорте так? – удивился Николай Иванович. Он не понимал, для чего продолжает разговор с этой дамочкой? В помощи она не нуждается.

– Да.

– Удивительно! Даже не Екатерина?

– Да, Кэт. Через «э».

– Чудны дела Твои, Господи, – пробормотал себе в нос Апостолов и отправился вниз по лестнице.

Апостолов, как и все люди в последнее время, не удивился, увидев блюющую наркоманку в своём подъезде, как и отключенному спозаранку лифту. Но что-то в этой Кэт было необычное. Не похожа она на наркоманку. Но и на нормальную девушку тоже. Задумавшись, он продолжал спускаться.

– Николай Иванович, Николай Иванович! – кто-то дёрнул его за рукав у самого выхода во двор.

– Что случилось? – оглянулся Апостолов

Перед ним стояла та самая ненормальная девушка. Она впилась глазами в его лицо.

– Кэт? Вы что-то хотели?

– Да! – сказала Кэт.

Апостолов не шелохнулся

– Я, понимаете ли. В общем, ничего. Извините! – Кэт резко развернулась к нему спиной, но с места не сдвинулась.

Апостолов пожал плечами и направился по своим делам.

Идиот! Кэт картинно заломила руки, но, услышав удаляющиеся шаги, поняла: он точно идиот. Нормальный позабыл бы всё: жену, службу и всё прочее, что там есть важного у мужиков. А этот даже не заинтересовался!

Кэт достала зеркальце и изучила себя. Всё при месте! Не испачкалось ничего! Её слегка мутило от воспоминания о тараканьих усиках, но улыбка-то, осталась прежней! Та самая обворожительная улыбка, от которой рвутся трусы у этих придурков! И та самая улыбка не сработала!