Гоар Маркосян-Каспер - Забудь о прошлом

Он снова посмотрел на Марана, по-прежнему стоявшего под деревьями. Этот, конечно, ничего подобного не скажет. Может, вообще ничего не скажет, а просто затопчет в себе занявшийся огонь. А зачем? Зачем?! Дан вспомнил плачущую Наи и вырвавшуюся у нее фразу: «Он мне никогда не простит…» Так-таки никогда? Что за бред!

Когда Маран наконец вернулся к столу, он был совершенно спокоен. Сел, только слегка сдвинул стул вбок — чтобы не видеть Наи, как понял Дан, и взял бокал. И даже включился в разговор.

Немного позднее, уже после прощания с шефом, у ворот Наи вдруг сказала:

— Я провожу вас до стоянки… Нет-нет, Гевик, я пойду одна, ты, пожалуйста, побудь с папой.

— Я приехала бы в порт, — заговорила она чуть погодя, когда пройдя пару сот метров по тихой узкой улочке, они вышли на угол более широкой, — но не хочу оставлять папу. Все-таки два обширных инфаркта. О микро уже не говорю, весь миокард в рубцах, я сама видела. И нервничает — совсем не ко времени он слег и переживает. Так что туда прилететь не смогу. К сожалению.

— Ничего, — сказал Дан бодро. — Нас проводит Ника.

— Ника проводит тебя, — возразила Наи. — А Патрика проводят мать, старшая сестра и два юных племянника, верно?

Патрик кивнул.

— А вот Марана… — Она задумалась или сделала вид, что задумалась, Дан подозревал, что все было решено заранее и тем не менее казалось совершеннейшей импровизацией… остановилась, перебрала бусы и цепочки, висевшие на шее — как и все, она носила их массу, по последней моде, правда, в отличие от большинства, ее украшения были подобраны достаточно строго, без эклектики, в основном, серебро и обсидиан… Перебрав все, она вытянула из-под прочих тонкую серебряную цепочку, на которой висел маленький диск, сняла ее через голову и протянула на ладони Марану.

— На счастье!

Дан бросил взгляд на медальон. Серебряный диск был покрыт насечками, придававшими ему вид цветка с загибавшимися по кругу лепестками, он уже видел здесь такие розетки, высеченные в камне, какой-то символ, чуть ли не знак вечности.

Диск заметно подрагивал на протянутой ладони. Маран медлил. Тогда Наи шагнула к нему и сама надела цепочку ему на шею. Ей пришлось подняться на цыпочки, Маран не наклонил голову, чтобы ей было удобней, вообще не пошевелился, только вздрогнул, когда Наи случайно коснулась его.

— Я пойду, — сказала она чуть слышно. — Вон стоянка. Доброго пути, верного возвращения. — Она протянула руку Дану, потом Патрику, который довольно церемонно эту руку поцеловал, а Марану только неуверенно улыбнулась. И поспешно пошла по улице обратно.

Патрик задумчиво посмотрел ей вслед, потом покосился на Марана и молча зашагал к стоянке. Маран взял диск в руку, словно колеблясь, Дану даже показалось, что он его снимет и сунет в карман, если не хуже, но Маран подержал медальон на ладони, потом опустил за ворот. Дан счел за лучшее сделать вид, что не заметил этого движения.

Зонд пробил атмосферу над устьем большой реки, впадающей в теплое море северного полушария, по аналогии с Землей здесь ожидалось наличие города или хотя бы поселения. Аналогия не обманула. На экране постепенно проступила сквозь туман, словно всплыла со дна моря, несомненно городская панорама.

Зонд спланировал прямо к огромному, сверкавшему, как никелированное, приплюснутому полушарию, плотно посаженному на круглую плоскость, словно необычной формы горшок на гончарный круг… Нет, пожалуй, это больше смахивало на гигантскую каплю ртути. Здание, увенчанное полушарием, было непомерно высоким, зонд опустился уже почти на уровень купола, когда панорама городских крыш стала видна достаточно отчетливо, чтобы разглядеть детали. Крыши, в большинстве своем дугообразные, нередко круглые или овальные, были окрашены в синий цвет разной интенсивности. Там и тут красовались ртутные капельки — миниатюрные копии первого, большого купола. Промежутки между довольно плотно сдвинутыми крышами отсвечивали желто-оранжево-кирпичным, таков был цвет листвы местных деревьев.

Наконец оператор отыскал просвет, и зонд завис над прямой широкой расселиной в массе домов, по всем признакам улицей. По всем? Первое потрясение: на улице не было ни одной живой души. Ни одного автомобиля или любого другого механизма. Никого и ничего. Зонд пошел вниз, замелькали окна, сначала по вертикали, потом по горизонтали — не дотянув нескольких метров до мостовой, оператор сменил режим полета и повел зонд вдоль здания на уровне второго этажа. Фраза в воспоминаниях Расти насчет полного отсутствия прямых линий была, конечно, преувеличением, но изрядная доля истины в ней имелась, наряду с круглыми зданиями наличествовали и обычные, призматические, однако последние, будучи прямоугольными в двух проекциях, в третьей, как правило, выгибались дугой, оставляя между собой и улицей сегментовидный кусок пространства, некогда, видимо, засаженного цветами, а ныне поросшего блекло-оранжевой травой, среди которой кое-где торчали высохшие кусты… какая-то икебана… Ощущение кривых линий создавалось, главным образом, за счет окон, все углы которых были закруглены. У здания, мимо которого скользил зонд сейчас, углы окон были срезаны по гиперболе… гипербола и циклоида, вот самые распространенные варианты кривизны, соблюденные с математической точностью, наметанный глаз Дана определил это сразу… Большинство окон оставляли ощущение, что за ними нежилое помещение. Нежилое, заброшенное… Стекла давным-давно не мыты или не чищены, мутные настолько, что за ними ничего не разглядеть, попадались и разбитые, но подвести зонд вплотную без приказа оператор не решился, а приказа такого не отдали ни капитан, ни командир экспедиционной группы Дэвид Крайтон, контактолог, по неочевидной для разведчиков причине назначенный на эту должность Всемирной Организацией Космических Исследований, чиновниками и бюрократами, как пренебрежительно, в отличие от Дана, еще не расставшегося с робким уважением, которое у него вызывали вышестоящие, отзывался о них Патрик, знавший эту, как он выражался, лавочку вдоль и поперек… За несколькими окнами мелькнули задернутые до упора шторы — но когда их задернули, вчера или сто лет назад?..

Неожиданно скоро зонд вырвался на круглую площадь. К площади сходилось… одна, две… девять улиц, а всю ее сердцевину занимало то здание, сверкающий купол которого был самой приметной точкой в панораме города. Круглое здание, высокое — почти вдвое выше любого другого, похожее на старинную башню не только формой, но и узкими окнами, напоминавшими бойницы. Темные стекла резко выделялись на фоне белой стены. Зонд облетел вокруг здания дважды.