Андрей Кужела - Старые друзья

— А Лиля?..

Дед покосился на Жеку.

— Система Лиля вмешивалась. Система Евгений просила настроить систему Лиля на молчание.

— И Карх настроил?

— Карх настроил. Карху не трудно помочь.

Жека вдруг пошевелился.

— Карх! Не хватает! — почему-то заволновавшись, прокричал он. — Еще! Еще наддай, чтобы писк в башке!

Жека заметил деда Николу и стал резко выбрасывать вперед руки и махать ими, требуя телефонную трубку. Подняться, судя по всему, он не мог.

— Карх, гуляем!

Жека мотал головой и дрыгался, как марионетка на ниточках.

— Глуши до звону! Или ты не друг, морда?! Этого — не слушай! Ты теперь меня слушай! Карх, ко мне!

Жека зачмокал губами и захлопал по бедру ладонью, будто призывал пса.

— Ко мне, Карх! Будешь с нами жить, только с нами! В торшере будешь жить, братуха!.. Ну?!. Сюда!!

Теперь деду стал ясен смысл проделанного Евгением монтажа с проводами.

Жека потянулся к основанию торшера и распластался на полу.

— Лилька тебя боится, но бабу приучим! У-у-у!.. Ты, главное, не бось! Баба — шелуха жизни! Не бось! Р-р-р!.. Дай звону в башке!!!

Запутавшийся в проводах Евгений вдруг рванулся, подкатился к торшеру и щелкнул выключателем на разобранном основании.

Лампы торшера погасли, но тотчас телефонный аппарат осветился изнутри белым огнем, в нем что-то фыркнуло и зашипело, от проводов полетели искры, в трубке раздался короткий щелчок и странный протяжный свист.

Внезапно во все горло завизжала Лиля. Дед Никола почувствовал, как резануло в боку, вздрогнул и поморщился.

— Карх… — позвал дед. — Карх…

Трубка молчала.

Оторвав от телефона провода, прикрученные Жекой, дед перенес его к себе в комнату.

Много раз он набирал номер службы времени, но независимо от того, каким образом он это делал, отвечала только специальная дама.

Потом дед набрал номер Заботина.

— Алло, — неожиданно ответил усталый женский голос.

Дед удивился.

— Квартира Заботина?

— Да…

— Извините, вы кто?..

— Медсестра.

— Очень хорошо! — обрадовался дед. — Кто вас вызвал? Из соседней квартиры?.. Очень хорошо! Как там Гена?!

Последовала пауза.

— А вы, простите, кто? — спросила медсестра.

— Я его старый друг, Николай Кириллович! Я там был, недавно… у него… вчера… — Дед растерял слова.

Медсестра вздохнула. Потом она ответила, и дед Никола сник. Он опомнился только услышав, как медсестра взволнованно кричит: “Алло! Алло, что с вами?!”

— Не успели, значит… — тихо сказал дед.

— Невозможно было ничего сделать, — сказала медсестра. — Невозможно… — Она снова вздохнула.

Дед Никола в молчании закивал головой.

— Всего доброго, — сказал он.

Несколько минут он сидел неподвижно, потом поднялся и подошел к окну.

Светало. Положив ладони на батарею, дед задумчиво смотрел на детский сад. Снова обожгло бок, и он зажмурил глаза. Почувствовал, как по лицу пробежала капелька пота. Тогда он вернулся к телефону, сел на диван и вызвал “скорую помощь”. Ему вдруг показалось, будто он соскользнул в холодный колодец, в котором парит такая духота, что нет разницы, держаться ли на плаву или идти под воду. Но он, совершая какие-то неимоверные усилия, старался держаться.

…Громом ударил в уши дребезжащий звон. Едва приоткрыв глаза, он увидел соседа Евгения, стоящего в дверном проеме, а за ним мужчину и женщину в белых халатах. “Кажется, вовремя”, — подумал он, а они подошли и стали что-то говорить, но что — дед Никола никак не мог разобрать.

В больнице дед крайне устал от вынужденного лежания, процедур и лекарственного запаха. Спасаясь от скуки, он подолгу беседовал с соседями по палате. С врачами беседы не очень удавались: выходило, что сразу принимались говорить они, а деду оставалось только слушать, будто на лекции. Иногда он смотрел телевизор, если показывали политический скандал или красивых женщин.

В больничную маету привносила оптимистический настрой одна строгая медсестра. “Бодрись-веселись, мальцы! — имела привычку приговаривать она. — Еще петушками попляшете!” Однажды дед Никола совершенно в это уверовал и с того дня стал чувствовать, что дело идет на поправку.

Недели через две его навестил Жека: был трезв, принес сетку яблок. Уходя замешкался и шепотом сказал:

— К нам следователь приходил. Они подозревают, что это я тебя… Ты скажи им, что не я.

Лицо его вдруг перекосилось, и он, едва двигая губами, заговорил еще тише:

— А точно — не я, дед?.. Я ведь не помню. Я тогда не в себе был, весь не в себе. Точно — не я?..

Видимо, от нахлынувшего страха Евгений начал излагать какой-то вздор про несовершаемые злодеяния и умолял не выдавать.

— Да не ты! Не ты, дурень! — Дед толкнул Жеку ладонью в лоб.

— Так ты им скажи! Обязательно скажи! — мгновенно воспрянул духом Жека. — Чтоб не ошиблись!

— Не ошибутся, — успокоил дед Никола.

— Мне теперь судиться заказано, не до того нам. Мы теперь родить должны.

Жека странно хохотнул и объявил, что они с Лилей решили пожениться. Потом торопливо рассказал, что теперь они вместе живут, что Лиля стала боевая и, если что не по ней, то сразу берется Жеке костылять, а ему от этого почему-то делается так хорошо, словно всю жизнь только этого и не хватало. “Сам себе дивлюсь, — сказал Евгений и подмигнул. — Со дня на день родим. Потом вот что… Мы, может, твою комнату займем — нам расширение положено…”

— Младенец — лучший подарок к свадьбе, — чуть улыбнулся дед Никола.

Посещение Жеки подкосило деда, и четыре дня он пролежал с капельницей. Но силы все-таки возвращались. Вскоре ему разрешили прогулки по коридору.

Однажды вечером к нему подошла строгая медсестра.

— Друг ваш звонит, — сказала она. — К телефону вас.

— Какой друг? — удивился дед. — Евгений, что ли?

— Карлом назвался. Старый, говорит, друг.

Сердце у деда Николы сильно забилось, потом, наоборот, чересчур успокоилось, и он побледнел. Стараясь не растерять казенные тапочки, дед спустился по лестнице на площадку между этажами, где висел на стене отдельный телефон для больных.

— Привет, система Никола, — прозвучал далекий, слегка пришепетывающий голос. — Карх едва тебя нашел. Структура рухнула: двести двадцать вольт. Вдобавок броуновское движение. Карх едва самособрался, фанера с гвоздями.

— Что с твоей структурой-то?.. — заволновался дед.

— Теперь неважно. Забирают меня свои из вашей галактики. Буду работать в новом междукристаллическом. А ты позванивай.

— Да куда же? Карх? — растерялся дед.