Вячеслав Морочко - Увертливый

Когда по дороге к дому, Галкин проходил темное пустынное место, он услышал за спиной шаги, даже не шаги, а присутствие соглядатая, столь же искусного, как тот, что шел за ним в Риме. Петр натянул перчатки, «включив пропеллер», повернул назад и увидел того, кого ожидал увидеть, кто по всем расчетам должен был оказаться здесь. Находясь под впечатлением концерта, Галкин немного расслабился, но быстро собрался: на припорошенной дорожке, держа наготове пистолет Макарова, стоял Виталий.

По заведенному правилу, в таких случаях необходимо было разрядить оружие, что Петр не замедлил сделать. Осторожно разжав пальцы Виталия, он взял из его руки пистолет, вынул обойму, извлек и пересчитал патроны. Не хватало двух штук. Это значило, что один патрон был использован, а другой – оставался в патроннике. Передернув затвор, Петя разрядил оружие, поймав блестящую «куколку» в воздухе, расстегнул у Чернова пальто и, дотянувшись до висевшей под мышкой кобуры, извлек запасную обойму и опустошил ее. Собрав все «куколки» в горсть, размахнувшись, бросил на обочину. Со страшной силой патроны ушли в снег до самой земли. Затем он совершил обратные действия: вставил запасную обойму в кобуру, а рабочую – в пистолет, застегнул Чернову пальто, всунул в руку оружие и прижал пальцы. Отойдя на прежнее место, – «вышел из пропеллера» и направился к дому.

Очень скоро за спиной послышались щелчки, а потом – брань. Догадавшись, что обезоружен, Чернов еще не думал сдаваться. Он стремительно приближался, пытаясь совместить несовместимое: максимальную скорость и скрытую поступь, рассчитывая воспользоваться рукояткой пистолета, как молотком. Только теперь Галкин догадался, что у его «приятеля» – хитрые подошвы. Но, если прислушаться, их все равно было слышно. Петр все рассчитал: в нужный момент он развернулся, сделал «невидимый» выпад и упал на одно колено.

Он не хотел зла Виталию, только пытался погасить агрессию. Галкин боялся, что «приятель» ударится головой. Слава богу, этого не случилось. Чернов продемонстрировал класс: он не упал, а мягко (профессионально) кувырнулся через голову на припорошенном снегом асфальте, и вскочил на ноги. Для поседевшего мужика сорока пяти лет это само по себе было круто. Он допустил лишь одну оплошность: выполняя трюк, не сумел удержать оружия. Галкин подошвой прижал пистолет к асфальту. Мгновение они без звука смотрели друг другу в лицо. Затем Петр ногой швырнул пистолет вперед: «Возьми игрушку, Шериф».

«Хочешь сказать, ты меня не боишься?» – спросил Чернов, подбирая оружие.

– Не желаю тебе ничего дурного.

– Верится с трудом.

– Объяснись.

«Баркову и Фабио, ты тоже не желал ничего дурного!?» – спросил Виталий, поднимая оружие.

– Ничего. Хотел только, чтобы Бульбу вернули домой.

– И поэтому обоих засадил в каталажку?

– Я их предупреждал, убеждал и словами, и делом: это кончится плохо. Мне казалось, в отношении с Фабио ты действовал со мной за одно.

– Когда он схлестнулся с Барковым!

– В ваших разборках я не участник.

– Ты всегда был сам по себе.

– Откуда ты знаешь?

– Это я уж давно разыскал тебя в городе и по просьбе Барклая наблюдал за тобой. Ну ладно. А что ты сделал с Ворониным? И ему ты тоже не желал дурного?

– Абсолютно! Водитель не справился с управлением.

– Откуда ты знаешь?

– Я был вместе с ними в машине, когда ты звонил, требуя высадиться.

– Я это чувствовал! Но тогда почему же ты цел?

– Повезло. Посчастливилось выскочить.

– Гнида поганая, врешь ведь!

– Зачем же мне врать? Как прокурору тебе здесь не к чему придраться. Но, как у «Шерифа», у тебя могут быть претензии. Впрочем, как и у меня к «Шерифу».

В это время у Пети зазвонил телефон.

– Я слушаю!

– Галкин?

– Да.

– Это Румянцев. Вы где сейчас?

– Возвращаюсь с концерта домой.

– Вы все-таки были в Консерватории!?

– Ну да! Разве я не сказал?

Услышав это, Шериф разразился проклятьями: «Ну и сука же ты! Даже если придет конец света – не пропустишь удовольствия!»

«Будьте осторожны! – продолжал Румянцев. – Вас может поджидать Чернов. Он опасен. Он успел пристрелить Таранова после того, как того задержали.»

– Я же предупреждал!

– Мы не ожидали! Но теперь я предупреждаю вас!

– Спасибо!

«У меня все. Ну, пока», – следователь положил трубку.

«Румянцев?» – спросил Чернов, расстегнул пуговицу и полез рукою за пазуху.

– Он самый. Ты это зря.

– Что зря?

– Зря ищешь: вторая обойма – тоже пустая.

– Ты что, меня раздевал? Нет, честное слово, ты – дьявол!

– Ты разве не знал?!

– Не до такой же степени!?

Виталий попятился. Потом повернулся и побежал, временами оглядываясь.

Петя ухмыльнулся, хотелось по киношному разразиться «дьявольским» хохотом, развлечься: «улететь» вперед «на пропеллере», чтобы окликнуть или подставить ножку. Но он не тронулся с места, вспомнив, как в Венеции, когда стало плохо, Виталий взял его за руку, потащил в «тратторию», на площади Святого Джеремия успокоил и накормил, как отец родной. Хорошее трудно забыть. Ужасно другое: там был человек, имеющий имя. Здесь был незнакомый, утративший юмор, мстительный тип по кличке Шериф. Метаморфоза произошла на глазах. Словно актер вышел на сцену и, вдруг, забыл роль.

Петя повернул к дому. Но не успел сделать пары шагов, как заиграл телефон. Галкин взял трубку: «Я вас слушаю!» – телефон молчал. «Кто это? Это ты, „Шериф“?»

– Это я – Виталий. Нам надо поговорить.

«Надо так надо, коли, не шутишь. Идем ко мне» – сказав это, Петя спрятал телефон и направился к дому. Неожиданно, почувствовав тревогу, он ускорил шаги и сходу перешел на «пропеллер». Рядом с подъездом Галкин заметил милицейский наряд и так же «пропеллером» понесся обратно. Он появился «из воздуха» прямо перед Черновым.

«Черт!? Не могу привыкнуть, как это тебе удается?!» – проворчал Виталий.

– Сам не понимаю.

– Да иди ты, знаешь куда!

– Ну, хватит рычать!

– Я вижу, ты хочешь сказать, что к тебе нельзя, там – милиция.

– Верно! Как ты догадался?

– Я не догадывался. Ты мне передал свои мысли.

– Каким образом?

– Не знаю. Наверно, внушением или гипнозом.

– Чепуха!

– Не ври! Я чувствую.

– Что ты чувствуешь?

– Когда на меня воздействуют, то на тыльной стороне ладоней, как иголки покалывают.

«Этого еще не хватало!?» – подумал Галкин.

– Ну, допустим, я передал тебе мысли. А я объяснил, почему нельзя? Разве мы боимся милиции?

Чернов задумался, потом неуверенно сказал: «Вроде бы, не объяснил».

«Господи, что с ним происходит?!» – дивился Галкин.

– Опомнись, Виталий! Они поджидают тебя!