Валерия Вербинина - Поезд на Солнечный берег

Но сфинкс, слушая ее, только покачал головой.

– Нет, – твердо ответил он. – Если бы я не пришел, мышь вышла бы на карниз погулять и упала вниз, а он попытался бы ее спасти и сорвался вслед за ней, потому что у него кружилась голова от голода и горя. Теперь он избавлен от этого. И он счастлив, хоть и сам не подозревает об этом. Большего для него я сделать не в силах.

– Но это будет длиться вечно! Ты хоть понимаешь, что это такое?! – вскричала первая мойра. – Он не сможет спасти Ровену, не сможет ее удержать, и все будет повторяться с самого начала. Это ужасно!

– Нет, – отозвался сфинкс. – Потому что это судьба.

– Которую ты ему дал, – заметила вторая мойра.

– Которую он сам пожелал себе, – не согласился сфинкс.

Вуглускр бушевал. От его крика дрожали стены бронированного кабинета, трепетали стекла в оконных рамах, мелкой дрожью тряслись позолоченные стулья эпохи возрожденного рока рококо. Один Пончик, стоявший с заложенными за спину руками, казалось, не испытывал никакого страха, отчего невыразимый ужас остальных только увеличивался.

– Это невероятно! – ярился Вуглускр. – Неслыханно!

– Определенно, – подтвердил Пончик, не повышая и не снижая голоса.

– Нет, вы где–нибудь видели такое?! – рвал и метал самый бубликовый из бубликовых миллиардеров. – Где–нибудь, когда–нибудь?! А?!

– Непонятно, – соглашался Пончик.

– Чудовищно! – восклицал Вуглускр, от волнения запуская обе руки в остатки шевелюры. – Что творится в Городе, что творится?! И этот болван Дромадур еще смеет утверждать, что ситуация под контролем! – Вуглускр круто повернулся к Пончику. В желтых глазах его вспыхнули желтенькие искры. – Запомните: если ситуация требует контроля, значит, она не под контролем! Правильно я говорю?

– Так точно.

– А если ситуация не под контролем, это значит, что она неуправляема. И что происходит? Катастрофа, мой милый, катастрофа! Бублик упал на две сушки, а им хоть бы что! Не понимаю я их, не понимаю!

Излив свое раздражение, Вуглускр сел, но, так как стул еще шатался, ему пришлось встать.

– Черт знает что! – добавил магнат в гневе. – Вы виделись с ним?

– С Дромадуром?

– Да.

– Мы разговаривали, – сказал Пончик. – По видеофону. Он отвечает за ситуацию в городе – пока. – Вуглускр молчал, ни словом, ни жестом не обнаруживая свое отношение к этому выразительному «пока». – К сожалению, вы сами знаете, что похвастаться ему нечем. Эпидемия…

– Эпидемия скоро пойдет на спад, – сварливо перебил зятя Вуглускр.

– Откуда у вас такие…

– Сведения? Нет! – магнат засмеялся желчным, неприятным смехом. – Просто некому будет умирать. Все цветы передохнут – вирус настигает их в первую очередь. Что касается людей, то слабые умрут, а сильные останутся. Это называется естественный отбор.

– Да, Дромадур говорил со мной об этом, – сказал Пончик нерешительно. – Он считает, что нам с вами целесообразно покинуть Город, пока все не уляжется.

– Я никуда не уеду, – отрезал Вуглускр. – Вы не хуже моего знаете, что все пути по воздуху перекрыты. Во–первых, официально запрещено покидать Город, а во–вторых, другие города закрылись для нас, как только началась эпидемия.

– Кроме Солнечного берега, – добавил Пончик. – Ведь дорога туда ведет по земле. Я полагаю…

– Нет, – отрезал Вуглускр. – Мне сейчас надо строить мавзолей для дочери. Нет и еще раз нет. – Он наконец сел. – Вас я не держу, прошу заметить. Я понимаю, весь этот кавардак кого угодно выведет из равновесия. Сначала на две сушки, потом на три, а потом, того и гляди, бублик станет дыркой от бублика.

– Так далеко дело не зайдет, – молвил Пончик обнадеживающе.

– Не зайдет? Вы так уверены? Полный кавардак, говорю я вам! Все стало с ног на голову. Возьмите хотя бы солнце, которое взошло ночью.

– Солнце? – тупо переспросил Пончик.

– Ночью! Ночью, мой милый. Не спутник, а настоящее, подлинное солнце. Каково вам это? Даже природа и та свихнулась!

– Это не природа, – задумчиво сказал Пончик. – Это наверняка Филипп.

– Что? – болезненно спросил Вуглускр. – Оставьте вы это. Кому–кому, а ему это точно не под силу.

– Он очень опасен, – проговорил Пончик. – Он волшебник. Он может летать и строить радугу, насылать дождь и ураган. Ему даже министерство погоды не указ.

– Волшебник! – рассмеялся Вуглускр. – Волшебник! Да будь он и впрямь так силен, как вы говорите, не я, а он сидел бы сейчас на этом месте, и оба мы были бы у него сейчас на посылках. Забудьте эти сказки для детей. Займитесь лучше бубликом и подыщите мне кандидата на место Дромадура. Генералу давно пора в отставку по состоянию здоровья.

Вуглускр кивнул Ляпсусу, показывая, что аудиенция окончена. Пончик вышел, и тяжелые двери сомкнулись за ним. Пасть сверкающего лифта поглотила его и помчала по шахте.

«Мавзолей… Лучше он ничего придумать не мог».

Слова Вуглускра некстати напомнили его зятю, что он овдовел. Пончик попытался разобраться, какие чувства вызывает в нем мысль, что Матильды больше нет, и пришел к выводу, что его это ни капли не волнует. Взволновало его, пожалуй, только одно из замечаний Вуглускра. Лицо Пончика приобрело серьезное выражение.

«Дромадур… Лучшего кандидата, чем я, на его место не найти. Только как подать эту мысль старику?»

– Очень просто, – произнес чей–то голос прямо ему в ухо.

Пончик отпрянул.

– Кто здесь? – слегка оторопев, спросил он.

– Ты лучше спроси, кого здесь нет, – съязвил голос. – Ну?

– Этот лифт только для меня и для господина Вуглускра, – сказал Пончик твердо. – Никто, кроме нас, не имеет права им пользоваться. – При каждом новом слове голос его креп, обретая уверенность.

– Ну? А разве я говорю, что есть кто–то? – возразил голос. – С одной стороны, я вроде бы как не существую. С другой – я здесь, на земле, уже миллионы лет, и ничего поделать с этим нельзя.

– Это глупо, – сказал Пончик. – Немедленно выходите, или я позову на помощь.

– Зови, – хихикнул голос.

Пончик напрягся. Лифт катился по шахте, и в кабине, кроме него самого, определенно никого не было; однако, напряженно вглядываясь, он различил на уровне своего лица какое–то полупрозрачное тело, которое застывало и обретало мощь в неверном свете ламп. Рядом с первым телом покачивалось еще одно, неопределенных очертаний. Пончик вздрогнул и отпрянул к стене.

– Первый! – прожурчал голос из репродуктора.

Пончик оглянулся и увидел за собой импозантного толстяка, державшего под ручку чрезвычайно вульгарную краснощекую особу в шляпке–канотье, лихо насаженной на сожженные химией кудри. Поднеся ладонь ко лбу, Пончик обнаружил на ней холодный пот.