Нил Шустерман - Беглецы

Ребята понемногу начинают подниматься и ощупывать себя. Никто особенно не пострадал: синяки и шишки, как у Рисы, не в счет. Но кое-кто уверен, что автобус попал в ужасную аварию. Надзирательница как раз старается успокоить девочку, бьющуюся в истерике.

Среди всего этого хаоса Риса вдруг чувствует себя решительной, как никогда.

Ситуация вышла из-под контроля.

Распорядок жизни детей, живущих в государственных интернатах, расписан до мелочей. В системе предусмотрены инструкции, которыми следует руководствоваться при самых разных обстоятельствах, но конкретного плана действий на случай аварии не существует. В течение ближайших нескольких секунд за ними никто не будет следить.

Внимательно глядя под ноги, Риса бросается вперед, к двери, ведущей на улицу.

Лев полностью погружен в подготовку к предстоящему событию. Вечер обещает быть грандиозным. Неудивительно, ведь о его проведении говорят уже несколько лет. Денег на подготовку истрачено немало. Не менее двухсот человек должно собраться в самом большом банкетном зале кантри-клуба. У Льва много дел: он должен оценить оркестр, который будет играть на празднике, позаботиться о меню и сделать еще множество других вещей — к примеру, выбрать, какого цвета скатерти будут на столах. Лев решил, что они будут красно-белыми, в честь любимой бейсбольной команды «Цинциннати Редс», а на салфетках должно быть напечатано его имя — Леви Иедидиа Калдер, — чтобы гости могли унести их домой на память.

Вечер посвящен ему и только ему. И Лев готовится как следует повеселиться.

Придет много взрослых: родственники, друзья семьи, партнеры родителей по бизнесу, но по меньшей мере восемьдесят друзей Льва гоже получили приглашение. Среди них товарищи по школе, ребята, с которыми он вместе ходит в церковь, и спортсмены из разных команд, членом которых Лев был в разное время. Конечно, не все сразу согласились прийти. Некоторым приглашение показалось забавным.

— Ну, не знаю, Лев, — говорили они, — какой подарок я, по-твоему, должен принести?

— Ничего приносить не нужно. На праздник жертвоприношения не принято дарить подарки. Гости собираются, чтобы вместе повеселиться. Будет здорово, я уверен.

Вечер проходит прекрасно.

Лев приглашает каждую девушку на танец, и ни одна из них не отказывает ему. Он просит ребят поднять его в воздух вместе с креслом и танцевать, держа на вытянутых руках. Лев видел однажды этот трюк на праздновании бар-мицвы[1] своего еврейского друга, и эта идея ему очень понравилась. У него не бар-мицва, но ему тоже исполнилось тринадцать, и обычай пришелся мальчику по душе, так неужели он не заслужил один раз прокатиться в кресле по воздуху?

Когда гостей зовут к столу, Льву кажется, что еще слишком рано. Он смотрит на часы и обнаруживает, что два часа праздника уже прошли. И как это могло произойти так быстро?

Люди по очереди поднимаются, передают из рук в руки микрофон, поднимают бокалы с шампанским и произносят тосты в честь Льва. Родители поздравляют его. Бабушка произносит проникновенную речь. Дядя, которого Лев даже не знает, говорит теплые слова:

— Дорогой Лев, я с огромным удовольствием наблюдал за тем, как ты растешь и превращаешься из ребенка в прекрасного юношу. Я всем сердцем чувствую, что все, с кем тебе довелось встретиться в этом мире, испытывают к тебе лишь самые лучшие чувства.

Удивительно и странно, как много людей, оказывается, хотят сказать ему что-то хорошее. Гости не скупятся на добрые слова, но мальчику все равно кажется, что говорят недостаточно. Ему хочется, чтобы всего было еще больше. Больше угощений. Больше танцев. Больше времени.

Но вот уже выносят праздничный торт со свечами. Все знают, что он символизирует окончание праздника. Так зачем же его выносят? Неужели нельзя было сделать это часа за три до окончания торжества? И вот настало время для последнего тоста, превратившего праздник в трагедию.

Многочисленные братья и сестры Льва весь вечер веселились, и только Марк был тих и печален. Это на него не похоже. Лев знал, что это не к добру. Лев, которому сегодня исполнилось тринадцать, младший ребенок в семье. Марку двадцать один, и он старший. Он перелетел на самолете полстраны, чтобы присутствовать на дне рождения младшего брата. И весь вечер сидел, словно на похоронах: не танцевал, почти ничего не говорил и не проявлял ни малейшего интереса к веселью. Зато он здорово напился. Лев никогда не видел брата в таком состоянии.

Официальная часть вечера закончилась, и все формальные тосты уже произнесены. Торт аккуратно разрезают, чтобы всем досталось по куску. Марк хочет что-то сказать. Он начинает речь совсем неформально, как обычный разговор между братьями.

— Поздравляю, малыш, — говорит Марк, крепко обнимая Льва. От Марка сильно пахнет алкоголем. — Сегодня ты стал мужчиной. Как-то так, — заканчивает он.

Отец, сидящий во главе стола в паре метров от них, нервно смеется.

— Что ж, спасибо, — бросая взгляд на родителей, отвечает Лев. — Как-то так.

Отец пристально смотрит на Марка, ожидая продолжения. Мать очень напряжена, Льву даже становится жаль ее. Марк пристально смотрит на Льва и улыбается, но в улыбке заключено нечто такое, чего обычно в ней не бывает.

— И что ты обо всем этом думаешь? спрашивает он.

— Да здорово все.

— Нет, ну кто бы спорил! Столько людей пришло, и все к тебе. Чудесный вечер! Просто невероятный!

— Ну, да, — неуверенно соглашается Лев. Ему не совсем понятно, к чему клонит брат, но у него точно есть что-то на уме. — У меня в жизни не было лучшего вечера, — говорит он.

— Чертовски верно! Вечер всей жизни! Можно завернуть в него все остальные вечера — дни рождения, свадьбы, похороны, — продолжает Марк и поворачивается к отцу: — Очень удобно, а, пап?

— Перестань, — говорит отец очень тихо, но Марк только еще больше распаляется.

— А что такое? Об этом нельзя говорить? Ах да, конечно, это же праздник. Как я мог забыть?

Лев понимает, что Марк готовится сказать что-то неприятное, и лучше бы он замолчал, но в то же время ужасно хочется выслушать все до конца.

— Марк, немедленно сядь. Ты позоришь себя! — приказывает мать властным голосом, поднимаясь из-за стола.

К этому моменту все находившиеся в зале, замерши, молча следят за разворачивающейся семейной драмой. Марк, видя, что он привлек всеобщее внимание, выхватывает у кого-то из руки полупустой бокал с шампанским и поднимает его над головой.

— За моего брата Льва, — возвещает он, — и за наших родителей! За людей, всегда поступавших как положено. Праведных людей. Никогда не жалевших денег на благотворительность. Людей, честно отдававших одну десятую того, что они имели, церкви. Эй, мам, хорошо, что у тебя десять детей, а не пять. А то пришлось бы разрезать Льва пополам!