Пол Энтони Джонс - Точка вымирания

К тому же у него не возникало претензий, когда Эмили начинала ругаться, как пресловутый сапожник («Эмили, язык!» – укоризненно восклицала в таких случаях ее мама). В таком городе, как Нью-Йорк, познакомиться непросто, но еще сложнее найти кого-то, кто согласится терпеть твой обширный ненормативный лексикон.

Эмили почувствовала, как уходит злость. Подойдя поближе к Натану, она обняла его за талию и положила голову ему на грудь, понимая, что, возможно, снова вляпается в красные следы, но больше не заботясь об этом. Теперь она знала, что попытки убедить себя в безопасности были насквозь фальшивы, – ни о какой безопасности не могло быть и речи с того самого момента, когда она вышла из кафе на улицу, где только что пролился красный дождь.

«И как только это могло произойти?» – удивилась она.

Весь мир в буквальном смысле рушился на глазах, а она пыталась вести себя так, словно все в порядке, словно все происходящее каким-то образом может ее не затронуть. Когда она настолько лишилась присутствия духа? В какой именно момент подсознание заставило ее начать игнорировать очевидную, ужасающую возможность того, что мир стоит на грани катастрофы, подобных которой еще не знала история человечества? Как такое вообще могло случиться? «Может быть, это что-то вроде испанки, и теперь на планете погибнут миллионы людей, – думала Эмили. – А может, жертв будет еще больше».

Ее разум буквально взрывался воплями при мысли о страданиях, которыми грозит пандемия. Она сильнее прижалась лицом к груди Натана, вдыхая пробивающийся из-под униформы мускусный запах его пота и борясь с подступающими рыданиями. По телу прокатывались темные волны страха. Ослабшая от паники, которая крепко держала ее в своих тисках, Эмили почувствовала, как ноги превращаются в студень. Она больше не могла сдерживаться. В глазах закипели и покатились по щекам горячие слезы. Натан держал Эмили в объятиях, прижавшись щекой к ее макушке, до тех пор пока рыдания не начали стихать.

Эмили не могла припомнить в своей жизни момента, когда она была бы напугана так же, как сейчас. Страх разъедал слизистую желудка, ледяной хваткой впивался в каждую косточку, каждый нерв, каждую мышцу, побуждая немедленно остановиться, лечь, свернуться калачиком и лежать, пока все не станет как было. Как должно быть.

Она не из тех, кто легко поддается страху, она не сдастся и сейчас, твердила себе Эмили, хотя на самом деле уже сдалась. Ее тело уже оказалось в тисках древнего, примитивного инстинкта выживания, которому, как оказалось, очень трудно сопротивляться.

Натану все-таки удалось связаться с участком, и последние десять минут он слонялся туда-сюда по квартире, приглушенным голосом разговаривая с кем-то на другом конце линии. Закончив наконец разговор, он захлопнул телефон, сунул его в карман и присоединился к Эмили в гостиной.

– Они пытаются остановить всеобщее бегство, – сказал Натан, усаживаясь рядом с ней на диван. – Толком ничего не говорят, я узнал только, что выезды из города будут перекрыты.

– Это только тут или по всей стране? – спросила Эмили, сморкаясь в бумажный носовой платок из запасов Натана, которые тот хранил в кармане тужурки.

Натан на миг задумался над ее вопросом. Эмили знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он решает, разгласить часть служебной информации или нет.

– Господи, Натан, я же не побегу в газету, чтобы публиковать каждое твое слово. Ты не можешь скрывать это от меня. Только не сейчас, не сегодня. – К ее огорчению, голос звучал плаксиво.

– Дело не в том, что я не хочу тебе рассказывать, – сказал он. – Просто незачем пугать тебя еще сильнее. К тому же я узнал ненамного больше, чем уже известно из того репортажа Си-Эн-Эн. Капитан сказал, что ожидается множество жертв. В министерстве здравоохранения не имеют ни малейшего понятия, что делать, там не могут даже разобраться, что это за красная дрянь, и что она может с нами сделать, так что о вакцине можно и не мечтать. Непонятно, как происходит заражение, и почему вообще оно происходит, Эм.

– А что мы должны делать, пока эти ребята там балду пинают? Просто ждать и надеяться на лучшее? Блин! – Эмили вскочила и принялась искать пульт от телевизора. Тот оказался в кухне, и Эмили нажала кнопку.

Накануне вечером она настроила телевизор на канал, где показывают фильмы. Там шло какое-то научно-фантастическое кино пятидесятых годов, и Эмили сразу же переключилась на городской новостной канал. Она совершенно не удивилась, что там шла речь о красном дожде: «…кажется, подтвердилось, что, как мы и сообщали ранее, ситуация в Европе неутешительная. В заявлении, с которым только что выступил президент, он сказал (я цитирую): „Хотя пока нет оснований полагать, что в США произойдет нечто подобное, я рекомендую проявлять повышенную осторожность и избегать всякого, кто контактировал с субстанцией красного дождя, до тех пор пока санэпиднадзор не закончит исследование образцов и не сообщит, с чем именно мы столкнулись“. Президент также сказал, что, по его мнению, наилучшим для граждан будет вернуться по домам и не выходить оттуда в ближайшие двенадцать часов. Нам стало известно, что по всей стране к решению проблемы привлечены силы Национальной гвардии, в задачу которых входит борьба с возможными беспорядками и поддержание стабильности в крупных населенных пунктах. Возвращаясь к основной теме нашего выпуска: какая бы то ни было информация из Европы и Российской Федерации перестала поступать приблизительно через восемь часов после первых сообщений о так называемом кровавом дожде. Тем не менее новостные агентства Соединенных Штатов располагают многочисленными видеозаписями и сообщениями о массовых смертях в разных европейских странах, включая Великобританию и Францию. Явления, аналогичные красному дождю, отмечены также в США, Канаде и Южной Америке. Если вы все еще с нами, напоминаем, что президент Соединенных Штатов заявил…»

Натан выключил телевизор.

– Не пойду на дежурство, – сказал он. – Идут они куда подальше. Думаю, лучше всего будет остаться тут.

– Натан, тебя же уволят, – сказала Эмили, удивленная тем, что он готов рискнуть лишиться работы.

Натан поразмыслил над ее словами и в конце концов ответил:

– А мне плевать. К тому же я не знаю, существует ли вообще еще моя работа, чтобы на нее вернуться.

– Что у тебя с продуктами, Эм?

Вопрос на миг поверг Эмили в ступор, потому что она никогда не делала запасов съестного. Ее работа была не из серии «с девяти до пяти пять дней в неделю», поэтому обедать обычно приходилось за компьютером в редакции или, как сегодня, в каком-нибудь кафе, поблизости от которого ее застало время ленча. Возвращаясь домой, она, как правило, перехватывала что-нибудь легенькое вроде салата или сэндвича. Чего у нее точно не было, так это под завязку набитой продуктами кладовой.