Эми Плам - Умри ради меня

— Две такие привлекательные девушки появились вдруг откуда-то… как ты думаешь, мог я это не заметить?

Волна радостного удовольствия прокатилась по моему телу от этих слов. Значит, он счел меня привлекательной. Но и Джорджию тоже, напомнила я себе. Волна растаяла.

— Слушай, в кафе при музее есть автомат, который варит эспрессо. Может, выпьем кофе, и ты мне расскажешь, что еще тебя интересует в музеях?

Он осторожно коснулся моей руки. Волна тут же снова оживилась.

Мы уселись за крошечный столик перед исходящим паром кофейным автоматом.

— Ну, поскольку я уже открыла абсолютно постороннему человеку, как меня зовут и из какой я страны, что еще он захочет узнать? — спросила я, размешивая пену в своей чашке.

— Ох, даже не знаю… размер обуви, любимый фильм, каким видом спорта занимаешься, чем тебя можно смутить… Можешь меня стукнуть, если я слишком любопытен.

Я засмеялась:

— Ну… Размер обуви — десятый, любимый фильм — «Завтрак у Тиффани», спортом не занималась и не занимаюсь, никаким и никогда, а смутить меня… ну, если все перечислять, до закрытия музея не успею.

— Вот как? И это все, чего я добился? — поддразнил он меня.

Я почувствовала, как все мои защитные механизмы ломаются от его неожиданного обаяния, от того, что он выглядел совершенно безобидным. И, поощряемая Винсентом, я рассказала ему о своей прежней жизни в Бруклине, с Джорджией и родителями. О наших каникулах в Париже, о моих друзьях, оставшихся дома, с которыми я теперь уже перестала поддерживать отношения. О моей безграничной любви к искусству и об отчаянии, охватившем меня, когда я поняла, что у меня абсолютно нет творческих способностей.

Винсент осторожно подталкивал меня дальше, и я выплеснула ему все: о любимых рок-группах, еде, фильмах, книгах, вообще обо всем на свете. И в отличие от большинства ребят моего возраста, с которыми я была знакома прежде, он, казалось, искренне интересовался каждой мелочью.

Вот только я не сказала ему о том, что мои родители погибли. Я упоминала о них в настоящем времени и сказала, что мы с сестрой перебрались к бабушке с дедушкой для того, чтобы учиться во Франции. Это не было полной ложью. Я просто хотела выглядеть как все другие девушки, обычные, которые не провели последние семь месяцев своей жизни, замкнувшись в своем горе.

Его стремительные вопросы не давали мне возможности самой о чем-нибудь спросить. Поэтому, когда мы, наконец, вышли из музея, я упрекнула его за это.

— Ладно, я перед тобой полностью раскрылась… ты знаешь обо мне даже слишком много, а вот я о тебе не знаю ничего.

— Ага, это как раз часть моего гнусного плана. — Винсент улыбнулся, а музейный сторож запер за нами дверь. — Как бы еще я мог рассчитывать на новую встречу, если бы выложил тебе все сразу, при первом же разговоре?

— Но мы не в первый раз разговариваем, — поправила его я, пытаясь не обращать внимания на то, что он, похоже, хочет назначить мне свидание.

— Верно, только в первый раз мне не удалось нечаянно тебя обидеть, — уточнил Винсент.

Мы прошли через садик при музее, в сторону сверкающих бассейнов, в которых с визгом плескались дети, радуясь тому, что в шесть часов вечера было еще достаточно жарко и солнечно.

Винсент шел, слегка ссутулившись, засунув руки в карманы. И я в первый раз почувствовала в нем легкий признак ранимости. Я тут же решила этим воспользоваться.

— Я даже не знаю, сколько тебе лет.

— Девятнадцать, — ответил он.

— А чем ты занимаешься?

— Учусь. Я студент.

— Правда? А твой друг говорил что-то насчет твоей службы в полиции. — Я не смогла удержаться и подпустила в голос сарказма.

— Что? — изумился Винсент, резко останавливаясь.

— Мы с сестрой видели, как ты спас ту девушку.

Винсент непонимающе уставился на меня.

— Ту девушку, которая прыгнула с моста Каросел во время схватки тех банд. Твой друг заставил нас уйти и сказал, что там проходит полицейская операция.

— Вот как? Он так сказал? — пробормотал Винсент, и на его лице появилось то самое жесткое выражение, которое было в тот раз, когда я впервые его увидела.

Он снова засунул руки в карманы и зашагал дальше. Мы уже подходили к станции метро. Я замедлила шаг, чтобы выиграть немного времени.

— Так ваша компания, что, агенты под прикрытием?

Я сама ни на секунду в такое не поверила, но постаралась произнести свое предположение как можно более искренне. Внезапная смена настроения Винсента заинтриговала меня:

— Что-то вроде того.

— Вроде группы спецназа?

Он не ответил.

— Но это ведь был по-настоящему храбрый поступок, кстати говоря, — настойчиво продолжила я. — То, как ты нырнул в реку. Но что та девушка делала под мостом, там, где дрались банды? — спросила я, пытаясь добраться до сути.

— Ну… пожалуй, я не могу об этом говорить, — сказал Винсент, внимательно рассматривая асфальт у себя под ногами.

— А, ну да. Конечно, — беспечно бросила я. — Просто ты выглядишь слишком молодо для полицейского.

Я не смогла удержать веселую улыбку.

— Я же тебе сказал… я студент, — возразил он, неуверенно усмехаясь в ответ.

Он, конечно, видел, что я ему не поверила.

— Да. Хорошо. Я ничего не видела. Я ничего не слышала, — театрально произнесла я.

Винсент рассмеялся, к нему вернулось хорошее настроение.

— Ну, тогда… Кэти, что ты собираешься делать в эти выходные?

— Ну… пока у меня нет особых планов, — призналась я, проклиная свои щеки за то, что они начали краснеть.

— А хочешь как-то развлечься? — спросил он с такой обаятельной улыбкой, что мое сердце забыло, что нужно биться.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

Приняв мое молчание за готовность отказаться, Винсент быстро добавил:

— Знаешь, это ведь будет не то чтобы официальное свидание или что-то в этом роде. Мы можем просто побродить… можем… ну, погулять. Пройтись по Маре.

Я снова кивнула и, наконец, сумела выговорить:

— Это было бы здорово.

— Хорошо, тогда как насчет субботы? Днем. При всем честном народе. Абсолютно безопасно даже в компании парня, которого ты едва знаешь.

Он развел руки в стороны, как бы показывая, что ничего не прячет.

Я засмеялась:

— Не беспокойся. Даже если ты действительно из спецназа, я тебя не боюсь.

Но как только эти слова сорвались с моего языка, я вдруг осознала, что мне на самом деле было страшно. Ну, совсем немножко. Я снова попыталась понять, почему Винсент так действует на меня. Может быть, смерть родителей отчасти лишила меня чувства самосохранения, и я почти не ощущала грозящей мне опасности… А может быть, меня захватила та смутная аура непроницаемой отчужденности, которую он источал? Может быть, я воспринимала Винсента просто как вызов? Впрочем, каковы бы ни были причины, они действовали. Мне по-настоящему нравился этот юноша. И я хотела снова его увидеть. Хоть днем, хоть ночью, мне было все равно. Я приду.