Игорь Алмазов - Навстречу звездам

— Здорово, Генералиссимус! Что, не спится?

— Привет! В такие моменты мне никогда спать не хотелось…

— Чаю хочешь?

— Спасибо…

— Как поживаешь? Как семья?

— Все нормально. Жена сейчас на Кубе — в составе правительственной делегации, у детей скоро экзамены…

Наступило тягостное молчание. Генеральный секретарь не мог задать такой же вопрос другу — четверть века назад с Игнатовым произошла страшная трагедия, оправиться от которой он не мог и по сей день…

— Ну, а что у тебя на работе? Какие достижения? — спросил вождь, прекрасно зная о текущих делах отрасли, но пытаясь как-то отвлечь его от тяжелых воспоминаний.

— Все нормально. Начинаем разрабатывать звездолеты следующего поколения, которые пойдут к Сириусу, Проциону и Альтаиру.

— Отлично, отлично…

— Никто не верил, что за четверть века может все так поменяться только ты…

— Я не просто верил, я точно знал.

— Наверное, поэтому ты и стал генсеком… Мне кажется, сегодня подходящий повод вспомнить прошлое. Помнишь, с чего мы начинали?

— Что ты имеешь в виду?

— Вообще… Нашу молодость.

— Молодость? Да, ее я помню отлично — как будто вчера было. Тяжелая была у нас молодость, не то что у нынешнего поколения. Борьба, постоянная борьба… Знаешь, я про это редко рассказывал, но сейчас самое время. Характерный факт моей биографии… Еще в одиннадцатом классе я «пострадал за идею» — написал предвыпускное сочинение, где восхвалял большевиков и выражал ненависть к белякам. Хотели двойку поставить, но не стали обострять скандал — поставили три… Та школа называлась «лицеем», я туда случайно попал, все ученики, кроме меня, были из богатых семей, и все им в жизни легко доставалось. Одному дармоеду мамаша на совершеннолетие иномарку «Ауди» подарила… А политическую борьбу, помнишь, с чего я начал? С того, что стих сочинил. Называется «Поднимайся, народ, на Восстание!» Еще когда на последнем курсе учился. Немножко сыровато и наивно получилось, но литинститутов я не кончал…

— А можешь прямо сейчас прочитать? Помнишь?

— Конечно!

— «Озаряли завет»?.. А вообще, классно… Это вещь! Главное, от чистого сердца! — улыбнулся Игнатов. — Редко мы вспоминаем прошлое, а надо бы помнить всегда — коммунизм ведь не просто так возник… Четверть века назад было достаточно тяжелое, мерзкое и страшное время, пусть и не все это осознавали тогда… У нас, тогдашней молодежи, радостей было мало — пиво, компьютерные игры с кровью и тому подобное. Государство наплевало на молодежь, и она жила одним днем, не думая о будущем.

— Да, молодость быстро уходит… Правильно подметил, одним днем жили… Легкомысленными вы были тогда, как дети, не умели мыслить глобально, все о какой-то ерунде болтали…

— Это точно, не разбирался я тогда в политике и мировой революции, не то, что ты… Все было мне безразлично, пока не случилось это — а такое могло случиться с каждым из нас, от этого никто не был застрахован… Жизнь учит, жестоко учит…

У Игнатова лицо сразу помрачнело, стало серьезным и строгим. Он тихо сказал:

— У меня в последнее время нехорошие предчувствия появились. Ты ведь знаешь, у меня очень обостренная интуиция. Я вот сейчас перечитываю Сталина и размышляю над его словами о том, что по мере продвижения к коммунизму классовая борьба все более обостряется. Только в последние десятилетия мы до конца поняли смысл этого пророчества. Понимаешь, плохие предчувствия как будто что-то нехорошее должно случиться.

— У тебя есть основания?

— Основания — не основания… Я же их знаю с молодости — это такие выродки, что не отступят просто так. Это как «терминаторы» из американского боевика — они запрограммированы на истребление, и сами они не «отключатся», они преодолеют любые препятствия и никогда не откажутся от своих намерений. Они просто не могут по-другому жить. Мне не верится, что они просто так ушли — ушли навсегда… При Брежневе тоже никто не мог представить себе, что после тех великих свершений, после победы над голодом и нищетой все вернется снова — без войн и стихийных бедствий. Ты сам неоднократно подчеркивал мысль: там, где не имеющие аналогов успехи и достижения; там, где величайшие победы — там же может возникнуть не менее величайшее предательство. Этому нас научила недавняя история…

— Да, бывает… Но сейчас вроде бы все уже кончено, зачем же беспокоиться?

— А помнишь, как Сталина отравили?.. А страшную участь Ирака? Я, например, сам в 2003 году, накануне американской агрессии, видел Саддама Хусейна — он приезжал к нам на ракетный завод. Он постоянно был в движении — на него охотился весь «цивилизованный мир». Его отслеживали со спутников, многократно пытались убить, так же как в свое время и Фиделя — только за то, что не признавал «глобальную власть» США… Американцы тогда как раз готовились поработить иракский народ и захватить его нефтяные богатства, а Саддам стоял у рабовладельцев поперек горла. Не зря этот выродок Буш достойный последователь Гитлера — назвал иракского президента учеником Сталина. А фашист в ермолке Ари Флейшер — официальный представитель Госдепа — прямо призвал кого-нибудь из окружения Саддама убить его — публично, открытым текстом. И при одной мысли о том, что может произойти, я тогда испытал ужас: ведь в этом случае целый многомиллионный народ попадет в рабство к убийцам. И вот в последнее время у меня почему-то возникает такое же тревожное чувство — я не исключаю, что где-то в глубоком подполье готовится заговор против коммунизма… Ты абсолютно уверен, что уже не будет новой реставрации, нового восемьдесят пятого?