Александр Ромашков - Стратегия свободы: Исходный мир III.I

Бросая все, бросаю. Оставил двигатель запущенным, вылез, посмотрел на черное небо. Если меня все-таки не отправят на органы этой звездной ночью, то скоро я и сам буду там. В свете фар стояла Саманта. Подошла. Взяла мое лицо в ладони.

— Мы справимся! Мы все сделаем правильно. — Прислонилась лбом к моему лбу. Закрыла глаза. Ее сантименты уже не тревожили. Я приехал сюда только для того, чтобы освободиться от своего старого никчемного «я» и обрести себя настоящего, правильного, сильного, переставшего ныть о несправедливости жизни и неразделенной любви. Я хозяин своей судьбы и мне предстояло это доказывать.

— Где твой разбитый корабль, инопланетянка?

— Он не разбитый. — Она удивленно моргнула. Подумала. Не разобралась в шутке. Сняла с руки перчатку, согнула перед собой в локте. Холодный белый свет из ее побрякушки на руке осветил занесенную грязной жижей с дороги тропинку в лес. — Идем.

— Если ты из другого мира, почему ты говоришь на русском? — задавать такие вопросы-проверки было уже явно поздно. Либо я пал жертвой психотропных препаратов и уже завтра у престарелого миллиардера из штата Огайо будет новое сердце, либо мои знания пополнятся новыми представлениями о вселенной. Мозг, наконец, был холоден. В той или иной степени я уже совершил фатальную ошибку, и все последствия станут моей ношей. Насколько хватит жизни.

— То, что ты слышишь — не совсем то, что я говорю. Это то, что я имею в виду. — Она осторожно перешагивала через сучья и корни, то и дело, цепляя подолом плаща ветки кустов и проваливаясь в грязный весенний снег. Говорила через плечо. — Есть определенная практика, медитация. Я расслабляю голову и ловлю твои мозговые волны. Поэтому могу говорить понятными тебе фразами на понятном тебе языке. Иногда мне самой странно, ведь приходится говорить вещи, которые я хоть и подразумеваю, но объясняю непонятным мне образом. Это как джедайство. Вот сейчас, например. Представления не имею, что это, но ты меня понял. Плюс есть определенные купажи благовоний, усиливающие подобную мозговую активность, упрощая мне задачу и позволяя тебе проделывать то же самое. Иногда ты этого не замечаешь, но говоришь со мной на языке Прайма. Прайм-2. Родная планета всех людей.

— Мило.

— Ты находишь?

— Почему Прайм-2? Где Прайм-1?

— Нигде, все планеты Федерации нумеруются в зависимости от очередности орбит относительно системного солнца. Это Земля-З. Великий Создатель! Не романтичное тут место. — Она остановилась. Поморщилась на все же порванный плащ. Повернулась ко мне, ослепила «фонарем». Извинилась. — Знаешь, не пугайся, я же тут не одна.

— Стоило ожидать. — Я напрягся. Глупец тот, кто глупо поступает. Приехать ночью с сомнительной девушкой в Сергиево-Посадский лес — это пик идиотизма. Расплата была близка. Погоня за дурными мечтами никогда еще не заканчивалась хорошо. Раскаялся в душе за все, что натворил. Моментально вышел из транса и окрестил себя не иначе как матом. Однако это был не испуг. Это был идиотизм. Все было идиотизмом.

— Это пилот корабля. Мой друг и твой будущий наставник. Не пугайся, прошу. Он немного необычен.

— Да чего ты тянешь? — прошипел я. Сжал кулаки.

— Эм. Да, — Саманта поняла меня по-своему. Засуетилась. Дотронулась до гарнитуры в ухе. Моргнула сиреневая лампочка.

Темноту леса вдруг разрезал луч света из открывающегося в воздухе люка. Луч был столь ярким, что я отвернулся. Саманта прикрыла глаза ладонью. Свет из ее руки скользнул по кустам и деревьям передо мной. На мгновенье я увидел Ее. Она стояла далеко среди деревьев и пристально смотрела на происходящее. На меня. Вязаная серая шапка с ушками, драповое приталенное пальто. От неожиданности меня передернуло. Стало жутко. Мотнул головой. Она исчезла. Несколько секунд приходил в себя. Сердце застучало от увиденных визуальных глюков.

— Ну же! — незнакомый глухой, чуть хриплый мужской голос. Я обернулся к успевшему открыться люку невидимого корабля. Прищурился, фокусируя зрение.

— Корабль маскируется голограммой, — с гордостью выдала Сэм. — У вас на планете еще не научились блокировать даже такие старенькие системы, да и визуально глаз еще не наметан.

— Ночь, — буркнул я, рассматривая стоявшего в проходе сутулого мужчину. На две головы выше меня, серая кожа, мускулистый торс, потертый старенький шарф вокруг мощной шеи, черная футболка с белыми полосами на плечах. Копна лохматых седых волос в крупную черную крапину и бездонные красные глаза. Сомнений больше не оставалось. Все реально. Передо мной пришельцы и тернистая дорога в новый мир.

— Саша, это Бета! Бета, это Саша! — Саманта дотянулась до шеи гиганта и ласково поцеловала в щеку. Тот, кажется, даже не пошатнулся. Белозубая улыбка растянулась до ушей девушки. Она сияла от счастья.

— Это твой брат? — буркнул Бета. — Не похож.

В корабле было тесно. Надписи непонятной арабской вязью отмечали важные узлы приборов. Два кресла пилота перед панелью управления. Четыре больших дисплея, два маленьких, как бойницы, иллюминатора. Пока два моих новоиспеченных гида по космосу занимались подготовкой к взлету, я устроился в одном из восьми пассажирских кресел, неудобных, жестких, покрытых грязной синей тканью. Ремни безопасности как в обычных самолетах. Над головой багажные отделения. У выхода стойки, видимо для оружия. Если бы не они и не надписи, точно салон Аэробуса. А мог бы лететь в Шарм. Тяжесть принятого решения отступила. Менять что-либо было уже поздно. Теперь все имело прошедшее наклонение. В душе было пусто, ум был свободен. Если бы несопрелый запах салона, в голове было бы еще и свежо. Под ногами ухнула силовая установка. Вот он пресловутый момент отлета на Марс. «…Три, два, раз». Теперь выкинут в космос или похоронят на этом их Прайме. О Земле можно забыть.

— Пристегнись, потрясет, — сказала Саманта, обернувшись. Внимательно посмотрела на меня. Кивнула. То ли мне, то ли своим мыслям. Даже в этот волнующий момент я отметил ее красоту. И за этой красотой скрывался целый неведомый мир, а не шаблонная, глупая сексуальность. Впрочем, сексуальность тоже присутствовала, объективная и отдаленная. Сестра же. Пристегнулся. Последний раз посмотрел на темный лес, освещаемый пульсирующими взлетно-посадочными огнями инопланетного челнока. Разогналась, пощелкивая, турбина. Затихла, предавая тягу подъемной силе аппарата. Сердце йокнуло и осталось внизу. Душа на мгновенье тоже решила было остаться, но опомнилась, потянулась обратно. Но сердце. Сердце, похоже, осталось. Эмоции окрасились в новые цвета, тусклые, нейтральные, мягкие. Я словно после грандиозных покупок принес домой все эти пакеты со шмотками и безделушками и стал рассматривать приобретения. Что купил зря, что купил вовсе не себе. Пусто. Очень пусто в голове. Похоже, улетал я не для того, чтобы что-то приобрести, а для того, чтобы от всего избавиться.