Евгений Лукин - Амёба

Видимо, оставшийся в комнате просто поднял перевёрнутое кресло. В отместку Вавочка открыл холодильник, представил с удовлетворением встревоженную физиономию двойника, несомненно услышавшего щелчок, и громко захлопнул дверцу.

— Откуда ж ты, козёл, взялся? — сдавленно и беспомощно спросил он у груды целлофановых пакетов на холодильнике.

И тут же озноб продрал Вавочку вдоль хребта: он задал наконец-то этот вопрос, и деться теперь было некуда.

Объяснение крутилось где-то рядом, но, честно говоря, Вавочка боялся объяснения. Он был бы даже рад остановить мысли на том, что вот какая-то сволочь надела костюм, торчит сейчас в комнате и корчит из себя его, Вавочку. Но мозг уже не признавал никаких опасений и притормаживаний, мозг работал.

Двойники… Двойники… Что-то Вавочка читал о двойниках. Был там у кого-то двойник, поздороваются с ним на улице, а он говорит: нет, мол, это не я… Да, но с самим-то Вавочкой всё по-другому! Пришёл домой, лёг спать… Спалось, правда, плохо, кошмары мучали… Кошмары? И подлая память услужливо предъявила обрывок сна: что-то в себе Вавочка пытался уничтожить (во сне, конечно), что-то неприятное, мерзкое… И он это вытолкнул из себя, вытолкнул…

— ЕГО? — Вавочка вздрогнул от собственного шёпота, и почувствовал, как стремительно взмокает жаркой знобящей испариной.

Так он что же, выходит, раздвоился, что ли, во сне?.. Или нет, не раздвоился, а — как это?.. Слово ещё такое, специальное… Ну да, правильно: разде… То есть как?! То есть…

Вавочка зажмурился, застонал, будто от нестерпимой боли, и вдруг стремглав кинулся в комнату. А в дверном проёме уже стоял тот, другой, и, тыча в Вавочку пальцем, давился одним и тем же словом: «Ты!.. Ты!.. Ты!..»

Это Вавочка? Это, по-вашему, Вавочка? Да на морду одну взглянуть достаточно… Крысёнок! Слюной брызжет! И ещё орёт чего-то! Что он орёт?

— Ты на рожу на свою посмотри! Ты! Ты хоть знаешь, кто ты такой?.. Откуда ты взялся — знаешь?!

Вскоре словарный запас был исчерпан, оба внезапно обессилели и стояли теперь, тяжело дыша и утирая слёзы. Обида, жгучая обида катилась к горлу, принимая вид вопроса.

— Почему? — выдавил наконец тот, что в тенниске.

Почему это случилось с ним? Именно с ним! Почему не с Лёней и не с Сан Санычем?

А вокруг уже подпрыгивал и пританцовывал мохнатенький смешок на тонких ножках:

— А вот не надо ничего из себя выталкивать! Ишь! Чистеньким быть захотел! Не понравилось ему в себе что-то, ах-ах! Ну вот и получи, раз выпихнул!..

…Глумился, бегал вприпрыжку по комнате, выглядывал, ухмыляясь, из-за алтарной тумбочки со свечой:

— А Сан Саныч — тот у-умный! Всё при себе держит…

— Так ведь… во сне же… — жалобно и растерянно произнёс тот, что в костюме.

И тут мелодично булькнул дверной звонок: «Блюм-блям!»

Оба застыли. Уставились друг на друга с отчаянной сумасшедшей надеждой: исчезни! Уйди! Придумай хотя бы что-нибудь!

— Блюм-блям.

Теперь они смотрели на дверь. Нужно было пройти по коридорчику, наступить на коврик, повернуть чёрную пластмассовую шестерёнку на плоской металлической коробке замка…

— Блюм… — А вот «блям» у звонка не получилось. Вавочка произвёл это самое «блям» про себя и начал отпихивать рвущегося к замку двойника в сторону кухни. Вскоре одному удалось оттолкнуть другого, и, очутившись в два прыжка у входной двери, оттолкнувший щёлкнул замком. Приоткрыл. Оглянулся. В коридоре уже никого не было. Почувствовал облегчение и распахнул дверь до конца.

На площадке стоял заспанный и небритый Лёня Антомин. Просыпаясь на глазах, он заглядывал через Вавочкино плечо: не померещилось ли ему чего в конце коридорчика…

Ах, Лёня, Лёня! Умный ведь человек, но сколько ж можно? Ну день ты прячешься от теневиков, ну другой, а потом как отмазываться будешь?

Лёня глядел через плечо Вавочки.

— Не уехала? — тихо спросил он и указал глазами на прикрытую дверь кухни.

— Уехала, уехала, — торопливо успокоил Вавочка, и голос у него был хрипловат — точь-в-точь как у самого Лёни.

Ты, Лёня, заходи. Он, видишь ли, один дома. Совсем один. Так ведь бывает, правда? Ну зачем ты туда смотришь? Нет там никого, Лёня, честное слово, нет…

Да что ж это он сделал! Идиота он кусок, а не Вавочка! Сказал бы: не уехала. Рад бы, Лёня, мол, так и так, но здесь она, сестра, хотела уехать в Тмутаракань свою, да раздумала. Дни радости отменили, понял? И ушёл бы Лёня к чёртовой матери.

Вавочка с ненавистью взглянул на гостя и тут же, сморщив лицо, схватился за затылок. Гость не понял.

— Голова болит, — пояснил Вавочка. — Ты заходи.

Но Лёня не сразу зашёл. Ещё раз заглянул за Вавочку, затем начал рассматривать его самого, изумляясь поочерёдно галстуку со шпагой, запонкам, туфлям. Некоторое время боролся с улыбкой, и улыбка победила, сделав на секунду небритого Лёню бодрым и обаятельным.

— Ты что? — спросил он чужим естественным голосом. — На работу собрался или по дому так ходишь?

— Собрался… — Вавочка поперхнулся и мысленно обругал себя последними словами. Утащит из дому, а на кухне — двойник!

— То есть я… это… так хожу, — добавил он и уставился в испуге на Лёню: не заподозрил ли тот чего.

Лёня был сбит с толку окончательно.

— А чего ты стоишь? — Вавочка решил не дать ему опомниться. — Ты это… Давай, заходи… — И он сделал широкий приглашающий жест.

Лёня зашёл, покручивая головой.

— Ну ты даёшь! Выпил, что ли?

— А, ну да! — ухватился Вавочка. — У меня оставалась там эта… граммулечка…

Понял, Лёня? Всё просто. Выпил Вавочка, вот и чудит. А ты что думал? Всё просто, Лёня…

«Граммулечка»? Лёня смотрел с сомнением. Что-то здесь не так. Если бы Вавочка небрежно объявил, что минуту назад прикончил полбутылки «Распутина» одним глотком и не закусывая, это было бы в порядке вещей и означало, что Вавочка проглотил граммов пятьдесят. Если же он говорит о «граммулечке» — то что же это он? Пробку лизнул, что ли?

— Значит, говоришь, — проскрипел Лёня, устраиваясь в кресле, нелепо стоящем спинкой к дверному проёму, — тоже от рэкетиров скрываешься?

Вавочка, уже коснувшийся задом растерзанной постели, замер было в этой нелепой позе, но, понятно, не удержал равновесия и плюхнулся — аж ноги от пола подпрыгнули.

— Как?!

— Как-как! — Лёня явно был настроен мрачно-юмористически. — На работу не пошёл?

— А-а… — с облегчением сказал Вавочка. — Ну да…

Далее он, продолжая удивлять Лёню, осёкся и закусил губу, чем-то, видать, осенённый. Планы, планы летели и лопались мыльными пузырями — радужными, непрочными.

А что если сдать двойника рэкетирам?.. Или даже не так! Заплатить вьетнамцам — те его в два счёта уберут!.. Ну да, а вдруг уберут, да не того! Ошибутся — и чик! — самого Вавочку… Морды-то одинаковые, да и адрес тоже… Нет, ну вот ведь тварь какая — ничего с ним не сделаешь!..