"Вы просто не знаете, куда смотреть". Часть первая: "Бармен и его Швабра" - Павел Сергеевич Иевлев

Статная негритянка с лицом интеллигентным и строгим, что подчёркивается стильными очками. В скромном платье, с небольшой сумочкой. Смотрится в баре слегка чужеродно, но я затруднился бы сказать, почему. Просто ощущение.

— О чёрт, — тихо прошипела Швабра, отступая задом в подсобку, — меня тут нет!

— Здравствуйте, — сказала женщина голосом, от которого я испытал непреодолимый порыв немедленно встать. Спасло то, что уже стою. — Я не из тех, кто ходит по барам, но почувствовала запах кофе…

— К вашим услугам, мадам. Эспрессо?

— Капучино, если не сложно.

— Сложно, — признался я. — Нет молока.

— Очень прискорбно, — сказала негритянка, строго глянув поверх очков, и мне стало невыносимо стыдно. Не смог. Не оправдал. Плохой мальчик.

— Завтра будет, — сказал я почему-то покаянным тоном. — И молоко, и сливки, и выпечка.

— В таком случае, — женщина сменила гнев на милость, и сразу стало легче, — сделайте двойной эспрессо. Но завтра я проверю!

— Исправлюсь, мадам!

Кофе привёл строгую даму в более благодушное настроение, она обвела стойку внимательным взглядом, неодобрительно покосилась на Калдыря, который от этого чуть водкой не поперхнулся, потом посмотрела на изящные золотые часики на руке и попросила:

— Вы не могли бы включить радио? Пропустила этот выпуск, хочу послушать хотя бы концовку.

— Секунду, принесу приёмник.

В подсобке сверкнула глазами из тёмного угла притаившаяся Швабра. Я аж вздрогнул.

— Она ушла, босс? — спросила та требовательно. — Скажи, что она ушла!

— Кто?

— Училка наша.

— Ты её боишься?

— А то! Она как глянет, сразу все грехи с первого класса припомнишь. Скажи, как уйдёт, ладно?

Водрузил громоздкий тяжёлый радиоприёмник на полку за стойкой, воткнул шнур в розетку и повернул ручку, включая. Тишина, потом нарастающее шипение из которого постепенно проклюнулся голос:

— …Мы найдём отродья. Даже если для этого нам придётся взломать все двери в городе.

— Только не мою, — послышалось скрип какого-то металлического механизма. – Видишь этот арбалет? Обычно я храню его под стойкой, на случай если кому-то пиво ударит в голову.

Я, влекомый внезапным порывом, сунул руку глубоко под стойку. С нижней стороны доски висит что-то металлическое, холодное и даже на ощупь опасное. «Однако» — подумал я, сделав вид, что ничего не случилось.

— Ты готов стрелять в меня, старый друг? Из-за ведьмы? — трагически вопросил голос в приёмнике. — Неужели правда то, что о ней говорят? Она действительно лишает разума тех, кто её коснулся?

— Я готов стрелять в любого, кто захочет вломиться мой дом, — спокойно сказал владелец арбалета. Его голос отчего-то показался знакомым. — И чёрта с два ты прикоснёшься к моей дочери.

Приёмник разразился торжественной и зловещей музыкальной кодой: «Вы слушали радиопостановку «Отродья Ведьмы»! Продолжение следует!»

— Ну вот, почти всё пропустила, — пожаловалась учительница.

— Следите за сюжетом?

— Разумеется, — сверкнула очками она. — Это же классика хоррора, отличный образец литературы такого рода. Если вы назовёте её «бульварщиной», я обижусь!

— Ни в коем случае, — я взял в руки спасительный стакан и принялся протирать его.

— Мы обсуждаем «Отродий Ведьмы» с детьми на уроках литературы, — сказала учительница с вызовом. — Да, я предпочла бы заинтересовать их Хемингуэем, Гюго или Достоевским, но иногда надо делать шаг навстречу. Это произведение, возможно, уступает величайшим образцам мировой классики, но использует тот же набор литературных приёмов, сюжетные ходы, образы и так далее. А что касается эмоциональной заряженности сюжета и выпуклости персонажей, то даже превосходит многие книги из школьного курса. А главное, детей не приходится заставлять. В школьной программе и так много принуждения.

— Не могу с вами не согласиться.

— А я могу! — сказал вошедший в бар мужчина средних лет в официальном, хотя и несколько старомодном костюме. — Принуждение есть суть воспитания. Личность формируется грамотно распределённым внешним давлением, если его не будет, то из ребёнка вырастет полужидкая размазня.

— Не стоит путать школу с вашими прессами, директор, — ответила неприязненно учительница. — Завод ещё не весь мир.

— А вам не стоит проводить время в баре. Это неприлично как для педагога, так и для женщины.

— Напоминаю, что я не ваша подчинённая!

— А я напоминаю, что вашу школу содержит мой завод. И как представитель городского истеблишмента я не могу не выразить своего отношения к вашему поведению.

— А я как женщина и человек не могу не обозначить, насколько мне безразлично ваше мнение. Бармен! Мохито мне! Два!

— Сию минуту, мадам! — я потянулся к полке за ромом.

— Вы пьёте алкоголь! Днём! В рабочий день! — возмутился мужчина. — В компании опустившихся пьяниц!

Калдырь хмыкнул, пожал плечами и подвинул мне пустую рюмку, изобразив пальцем жест «повторить».

— Я поставлю перед городским советом вопрос, какой моральный пример подаёт нашим детям такая учительница! И не следует ли нам поискать кого-то более достойного на её место!

— Желаю удачи, — женщина взяла со стойки запотевший стакан и демонстративно присосалась к трубочке. — Но учтите, сейчас каникулы, я не на работе и могу проводить своё личное время как хочется мне, а не вам.

— Вы напрасно так лояльны ко… всяким, — сказал мне директор. — От таких всегда неприятности. Зайду в другой раз, когда тут будет… посвободнее. Нам есть о чём поговорить.

Он демонстративно окинул брезгливым взглядом Калдыря и Училку, развернулся на каблуках дорогих даже на вид туфель и вышел.

— Его бесит, что я женщина, — сообщила Училка Два Мохито, — и что чёрная. Даже не знаю, что больше. Будь это его бар, он бы повесил на входе табличку «Собакам, женщинам и цветным вход воспрещён!». Возможно, именно это он хочет с вами обсудить, готовьтесь. Сказать, что такие, как мы, должны знать своё место. Или вы тоже так думаете?

— Готов подписать вам стул. Будете знать, что это ваше место, —