Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]

— Господи… Опять… Да что же это такое… — хлопая сонными глазами, бубнил Костя, сидя на диване и неспешно надевая брюки.

По телевизору передали прогноз погоды и продолжили трансляцию балета.

Перед выходом на улицу Зубков подошел к окну и отдернул занавеску. Подъемный кран грузил бетонные блоки на грузовик. Рядом с краном стояли бронетранспортер и четверо солдат. У одного из них за спиной была полевая радиостанция с длинной тонкой антенной. Костя зашел на кухню, на всякий случай переложил консервы из холодильника в рюкзак и, закинув его на плечо, вышел из квартиры.

На улице было сыро и холодно. Дождь закончился. Стоя у подъезда, он огляделся и, не заметив ничего настораживающего, сделал шаг вперед.

Костя шел уверенной походкой, не обращая на солдат никакого внимания. Кран закончил уже погрузку бетонных блоков, и крановщик убирал опорные лапы. Солдаты бросили на Зубкова быстрый взгляд и отвернулись к крану. Через несколько секунд Костя сделал глубокий вдох и ускорил шаг. Вскоре он вышел на проспект и повернул в сторону метро. Риск? Ну что же… не первый на этой неделе.

Редкие прохожие, встречавшиеся Зубкову, шли опустив глаза. При встрече они поднимали их на пару секунд и тут же снова опускали. Лица прохожих были озабочены. По проспекту шла колонна грузовиков и бронетехники. Патрули медленно вышагивали по тротуарам, изредка проверяя у населения карточки.

У входа в метро Зубкова остановили трое военных: два сержанта и лейтенант. Все они были в форме внутренних войск, в бронежилетах, касках, вооружены автоматами Калашникова. За спиной у одного сержанта была полевая радиостанция.

— Здравствуйте, — мрачно сказал лейтенант. — Проверка документов.

Зубков достал желтую карточку и передал ее лейтенанту. Лейтенант вставил карточку в приемник портативной справочной машины и сделал запрос.

«Ну вот и все, — подумал Костя. — Сейчас они меня заберут и отправят к остальным. А вечером крикуны выпьют шампанского, рассуждая, какие же мы были наивные».

— Все в порядке, — сказал лейтенант, возвращая карточку. — Поздравляю с амнистией.

— Спасибо, — сказал Костя, убирая карточку во внутренний карман. Лейтенант отдал честь, и патруль медленно пошел дальше.

Оказавшись в Наташиной квартире, Костя первым делом через компьютер сделал запрос о ее судьбе. Приговор, вынесенный несколько дней назад, остался без изменений. Никаких сведений. Ни о живой, ни о мертвой. И это было самым страшным.

Первые два часа Зубков провел за компьютером. Он нашел списки реабилитированных, новые списки объявленных в розыск за преступления против народа собственной страны. Был опубликован доклад обо всех преступлениях крикунов за время существования их партии, об их содержании бывшим президентом. Все повторялось. Виновные уже были найдены, пути выхода из создавшейся ситуации обозначены. История всегда повторяется. И, как правило, на новом витке спирали. Именно это заставило Зубкова задуматься. Так ли безобидно начался сегодняшний день, как его пытаются преподнести?

Он еще раз сделал запрос о Наташе. Машина не сказала ничего нового. Лена и Виктор тоже до сих пор значились в командировке. Зубков узнал про дядю Юру. Справочная система выдала, что Чуев был доставлен в тридцать четвертую клинику вчера в половине второго. Диагноз — трещина в правом бедре, два сломанных ребра, побои. В пять часов его доставили домой на дежурной машине. Дышать стало немного легче.

Закончив возиться с компьютером, Зубков снял трубку и набрал номер спутникового телефона Ганса. Трубка ответила практически сразу же.

— Здравствуй, Ганс, — с легкой хрипотцой в голосе поздоровался Костя.

— О-о-о! Костя, — обрадовался Ганс. — Доброе утро. Рад тебя слышать. У тебя все в порядке?

— Да, вроде все нормально.

— Чудесно. Я за тебя сильно переживал. Когда тебя объявили в розыск, я думал, что больше тебя не увижу.

— Спасибо, Ганс.

— Как у вас дела в газете? Я слышал, был пожар?

— Был погром, — уточнил Костя. — Но теперь, я думаю, все наладится. Ты как думаешь?

— Не знаю, Костя. Пока не могу разобраться. Военные у власти — это всегда небольшая опасность. Даже скорее большая, чем небольшая. Но все равно… как это по-русски… прошло очень мало времени, чтобы делать выводы. Пока что очень мало информации.

— Я знаю, — улыбнулся Костя. — Я видел тебя на Красной площади, во время штурма.

— Ты тоже был там? — удивился Ганс. — У меня получились прекрасные кадры. Их показали по всему миру. Правда, меня чуть не расстреляли… но все обошлось.

— Мне тоже там чуть не обломилось… Матросы выручили.

— Подожди… ты что, был на той самой баррикаде?

— Ну… да, на какой-то был.

— Грандиозно! Ты должен дать мне интервью. И не говори «нет». Ты просто не имеешь на это права. Тем более что твоя газета наверняка уже получила эксклюзивный материал, так что по отношению к ней все будет абсолютно честно. К тому же расскажешь о погроме в вашей редакции.

— Хорошо. Наверное, ты прав. Но мне нужно будет посоветоваться. Сам понимаешь.

— Конечно, конечно. Только постарайся это сегодня сделать.

Я тебе вечером перезвоню.

— Постараюсь.

— Тогда до вечера. Удачи тебе.

— И тебе, Ганс.

Повесив трубку, Зубков задумался: зачем он все-таки звонил Гансу? Услышать о том, что он переживал за него? Да, наверное, нет. Спросить, что он думает по поводу последних событий? Так можно было и не звонить. Ганс всегда осторожен в выводах. Если случается что-то непредвиденное, то он отвечает, что мало информации. Нужно время, чтобы разобраться. Вот именно разобраться. Костя посидел несколько минут в тишине и пошел к Чуеву.

Когда дверь открылась, дядя Юра предстал перед Костей в гипсе и на костылях. Он был весел и слегка пьян. Из квартиры доносились пьяные голоса.

— А вот и он, больной зуб, — с улыбкой сказал дядя Юра. — Заходи, гостем будешь.

— Привет, — без эмоций сказал Костя и вошел в квартиру.

Увиденная картина его не удивила. За столом сидели Мухин и Богатырев. На столе стояли три бутылки водки, одна была почти пустая, блюдце лимонных долек, трехлитровая банка черной икры и батон белого хлеба. Классическая картина «на троих» времен апокалипсиса Эры Водолея.

— Здрасте, — устало сказал Костя на пороге комнаты.

— Привет.

— Ты вовремя. Косте были рады.

Дядя Юра «прикостылял» в комнату и сел на свой стул. Костя сел рядом с Мухиным. Богатырев разлил водку по рюмкам.

— Итак, господа… — сказал пьяный Богатырев, наливая водку в свою рюмку, — давайте выпьем за нас. За то, что мы еще есть.