Чайна Мьевиль - Город и город

Возможно, он показал ей этот артефакт, словно тот что-то доказывал. Возможно, она сказала ему: «Это не Оркини! Нам надо подумать! Кому могут понадобиться эти предметы?» И ярость, обуявшая его при этих словах.

— Вы его разбили.

— Это поправимо. Он крепкий. Артефакты вообще крепкие.

Несмотря на то что он воспользовался им, чтобы забить её до смерти.

— Хорошо было придумано — провезти её через КПП.

— Когда я позвонил Буричу, тот не очень-то хотел отправлять водителя, но понимал, что так нужно. С милицьей или полищай у нас никогда не было проблем. Мы не могли позволить, чтобы нас заметила Брешь.

— Но ваши карты устарели. Я видел одну у вас на столе, тогда. Весь тот металлолом, что подобрали вы или Йордж — на том месте, где вы её убили? — был бесполезен.

— И когда только построили тот парк для катания? — На мгновение ему удалось заставить свои слова прозвучать так, словно он говорит об этом с искренним добродушием. — Там должен был быть прямой путь к устью.

Где старое железо утянуло бы её под воду.

— А что, Йорджавик не знал, куда ехать? Это же его город. А он был солдатом.

— У него никогда не было причин бывать в Покосте. А я не бывал там после той конференции. Карта, которую я ему дал, куплена несколько лет назад, и всё там было верно, когда я там был в последний раз.

— Но проклятая городская перестройка, верно? Он приехал туда, фургон загружен до отвала, а между ним и водой — пандусы и хаф-пайпы, и наступает рассвет. Когда всё пошло не так, именно тогда вы с Буричем… выпали.

— Не совсем, — сказал он. — У нас были кое-какие сведения, но мы думали, что всё миновало. Нет, по-настоящему он забеспокоился, когда вы приехали в Уль-Кому. Вот тогда он и понял, что есть проблема.

— Стало быть… в каком-то смысле я должен перед вами извиниться…

Он попытался пожать плечами. Даже по этому движению невозможно было определить его городскую принадлежность. Он всё время сглатывал, но подёргивания его лица тоже ничего не сообщали о том, где он находится.

— Если хотите, — сказал он. — Тогда он и отправил своих Истинных граждан на охоту. Даже пытался заставить вас обвинить Лишь-Кому, уль-комских наци, с помощью той бомбы. И, по-моему, он думал, что я тоже поверил.

Лицо Боудена выразило отвращение.

— Должно быть, он слышал о том, что произошло раньше.

— Ну да. Все эти записки, что вы написали на языке эпохи Предтечи, угрожая самому себе, чтобы мы на вас не грешили. Поддельные ограбления. В дополнение к вашему Оркини.

Из-за того, как он на меня смотрел, я не добавил «вашей чуши».

— Как насчёт Иоланды?

— О ней я… действительно сожалею. Должно быть, Бурич подумал, что мы с ней… что Махалия или я что-то ей рассказали.

— Но вы ей ничего не рассказывали. И Махалия тоже — она защищала её от всего этого. На самом деле Иоланда была единственной, кто всё время верил в Оркини. Она была самой большой вашей поклонницей. Она и Айкам.

Он уставился на меня с холодным выражением. Понимал, что никто из них самым умным не был. Я ничего не говорил около минуты.

— Боже, какой же вы лжец, Боуден, — сказал я. — Даже сейчас, прости господи. Думаете, я не знаю? Это же вы сказали Буричу, что Иоланда там будет.

Я слышал его дрожащее дыхание.

— Вы наслали их туда на тот случай, что ей что-то известно. А она, повторяю, ничего не знала. Вы убили её ни за что. Но зачем вы сами туда пришли? Знали же, что они попытаются убить и вас.

Мы долго молчали, глядя друг на друга.

— … Вы хотели быть уверенным? — спросил я. — Вот и они хотели того же.

Йорджавика не послали бы организовывать это необычайное трансграничное убийство ради одной только Иоланды. Они даже не знали наверняка, что ей что-то известно. Но знали, что было известно Боудену. Всё.

— Они думали, я тоже в это поверил, — сказал он.

— Вы сказали, что она там будет и что вы тоже приедете, потому что Лишь-Кома пытается вас убить. В самом ли деле они думали, что вы в это поверили?.. Но они могли проверить, не так ли? — Я сам ответил на свой вопрос. — Тем, появитесь ли вы там. Вы должны были туда явиться, иначе они бы поняли, что вы их разыгрываете. Если бы Йорджавик вас не увидел, он бы понял, что вы что-то замышляете. Ему надо было заполучить туда обе цели.

Странная походка и поведение Боудена в зале.

— Значит, вы были вынуждены появиться и стараться держать кого-то у него на пути…

Я остановился.

— Там что, были три цели? — спросил я.

В конце концов, это из-за меня всё пошло не так. Я покачал головой.

— Вы знали, что они попытаются вас убить, но стоило рискнуть, чтобы избавиться от неё. Камуфляж.

Кто заподозрил бы его в соучастии, после того как агент Оркини пытался его убить?

Лицо у него медленно мрачнело.

— Где Бурич?

— Мёртв.

— Хорошо. Это хорошо…

Я шагнул к нему. Он наставил на меня артефакт, как какую-то коротенькую волшебную палочку бронзового века.

— О чём вы думаете? — сказал я. — Что вы собираетесь делать? Как долго вы жили в городах? И что теперь? Всё кончено. Оркини стал щебнем.

Ещё один шаг, и он по-прежнему целился в меня, дыша через рот и выкатив глаза.

— У вас есть один вариант. Вы посещали Бещель. Жили в Уль-Коме. Осталось ещё одно место. Пойдём. Вы собираетесь жить анонимом в Стамбуле? В Севастополе? Укатить в Париж? Думаете, этого будет достаточно? Оркини — чушь. Хотите увидеть, что на самом деле между городами?

Секундная задержка. Он долго колебался, прежде чем принять какой-нибудь внешний вид.

Отвратительный сломленный человечек. Подлее того, что он сотворил ранее, было только то отчасти скрытое рвение, с которым он сейчас принимал моё предложение. Пойти со мной не было доблестью с его стороны. Он протянул мне свою тяжёлую штуковину, которую считал оружием, и я её взял. Она загремела. Трубка, полная шестерёнок, старый часовой механизм, раскроивший Махалии голову, когда металл лопнул.

Он обвис, издавая какие-то постанывания: извинения, мольбы, слова облегчения. Я его не слушал и ничего не помню. Я не арестовал его — я тогда не был полицейским, а люди Бреши вообще не арестовывают, — но я его забрал и перевёл дух, потому что всё закончилось.

Боуден по-прежнему не связывал себя с тем, где находился.

— В каком вы городе? — спросил я.

— И в том, и в другом, — сказал он.

Так что я схватил его за шиворот, повернул и повёл прочь. Пользуясь полученными полномочиями, я сам увлекал за собой Брешь, я окутал его в ней и вытащил из того или иного города в никакой, в Брешь. Корви и Дхатт смотрели, как я уводил его из пределов досягаемости кого-то из них. Я кивнул им в знак благодарности через их границы. Друг на друга они не посмотрели, но оба кивнули мне в ответ.