Александр Селин - Видео Унтерменшн

Несколько минут спустя к входу, как и полагается, подкатил милицейский «Газик», машина с пожарной командой и «скорая помощь». Пока пожарные раскатывали шланги, подключали воду и советовались, с какой стороны приступать к бесполезной операции по тушению, Михаил Леснер, подошедший к главному входу, покуривая сигаретку, объяснял положение дел капитану милиции:

– Да. Я пожег. Ну и что? Тебе что, жалко? Это же не твое здание, а мое. Я выкупил эту территорию, так что решаю свои проблемы как считаю нужным. Если документы на торговую сделку хочешь проверить, обратись к моему референту и не воняй. А лучше бы ехали отсюда, ребята. Без вас разберемся. Кто вас звал? А их кто звал?

Он указал на пожарных, к которым сразу же и обратился:

– Езжайте домой, ребята! Езжайте. И без вас прекрасно догорит. Если вам нужны дипломы за мужество, то я напечатаю, а денег за амортизацию вашего допотопного барахла не дам. Я, может, проверку хотел устроить своим компаньонам. Огонь, вода и медные трубы! Огонь сегодня. Вода – завтра. А медные трубы… как-нибудь потом…

Дальше последовало обращение к сотрудникам «скорой помощи»:

– К вам, ребята, это пока не относится. Пока не уезжайте… Что там у нас?

Молодой менеджер подскочил с листочком наскоро собранных данных.

– Вот… Таня Вранович обожгла волосы…

– Ничего, отрастут, – невозмутимо парировал Леснер. – Впрочем… выдайте ей пятьсот баксов в качестве компенсации.

– Она просила девятьсот девяносто.

– Супермаркет, блин! Хорошо, семьсот! И ни доллара больше. Кто там еще?

– Кирилл Лехат ударился головой о люстру…

– Как же он ударился? По спинкам кресел бежал, что ли? Ничего. Ему полезно. Будет знать в следующий раз, как на первые ряды садиться.

– Елена Афанасьеу. Обожгла внутреннюю часть бедра и разорвала платье. Просит за все про все три с половиной штуки…

Леснер присвистнул.

– За все про все? Нет. Сто двадцать баксов – вот цена ее бедрам. Впрочем, сам проверишь ее бедра. Пусть покажет. А за платье, так и быть, шестьсот накинь. Да, и вообще не забывай каждому объявлять устную благодарность за проявленное жизнелюбие во время пожара.

В то время, пока происходили все эти разбирательства с компенсациями за ущербы, Роман с Сергеем стояли чуть поодаль и смотрели на растущую толпу пострадавших. Как ни странно, возмущенных среди них не было, а наоборот, преобладал сдержанный офисный смех, сглаженно припоминались эпизоды эвакуации, вставлялись корпоративные шутки и даже комплименты в адрес организаторов этой акции. Постепенно те, что остались возле входа, около полусотни человек, образовали круг, в центре которого оказался Михаил Леснер, и устроили импровизированный хоровод. Догорающее здание с толстенными псевдоантичными колоннами, опаленные одежды танцующих, испорченные прически, выкрики и бликующее ночное небо, – все это создавало атмосферу древнего языческого праздника огнепоклонников с возможным принесением жертв. Лишь одна машина «скорой помощи» с растерявшимися санитарами выбивалась из общего стиля и, как бы поняв это, вскоре уехала. Леснер еще постоял немного в середине круга. Видно было, как он расчувствовался… Затем присел. Принял позу роденовского мыслителя. А потом опустил голову и закрыл лицо руками…

– Пойдем отсюда, – предложил Роман.

– Пойдем…

Развернувшись, два друга побрели по узкой асфальтовой дорожке.

– Что это за дерьмо?

– Это не дерьмо, – вздохнул Роман, глядя на темно-фиолетовые бликующие облака. – Это жизнь. Это реальная жизнь, которая проходит мимо. Мы просто не вписываемся в нее, и оттого все происходящее кажется нам сумасшествием. А возможно, дело обстоит так, что сумасшедшими являемся мы.

– Пусть так.

– Пусть так, я согласен. Они не понятны нам. Мы не понятны им. Но их – большинство и поэтому они уверены в своей правоте. Когда нас с тобой начнут принимать за «голубых», потому как мы часто прогуливаемся вместе, вот тогда у нас появится шанс вписаться в это общество. Мы станем понятными для общества. А что касается нашего с тобой дела… Сегодня я окончательно убедился, что Михаилу Юрьевичу Леснеру никакие рамочки не нужны. В противном случае он вел бы себя иначе. Не устраивал бы развлечений в стиле императора Нерона… Рамочки ведут к власти. А она у него уже есть. Вернее, он так считает. Скорее всего, он не в курсе возможностей скуфети и не хочет быть в курсе. Ему нужны стволовые клетки или что-нибудь в этом роде, какое-нибудь средство, продлевающее жизнь. Сегодня вечером я увидел искренность, предельную искренность человека, который имеет возможность быть искренним, поскольку в материальном плане достиг всего. Такой человек может быть озабочен только одной проблемой – увеличением продолжительности собственной жизни. Не обладая формулой бессмертия, а ею не обладает никто, он интуитивно ищет ее под давлением страха. Вспомни Калигулу, Чингисхана, Иосифа Сталина… Военные победы, захваченные города, многочисленные гаремы, охота на архаров, котлеты из соловьиных язычков… Все это у них было. На каком-то этапе людей подобного склада начинает интересовать только одна проблема: как продлить свою земную плотскую жизнь, поскольку все они являются атеистами и не верят в бессмертие души. Вот отсюда и такие неожиданные решения – уничтожить побольше людей, а вдруг их жизненная сила перейдет к тебе? Съесть печень молодого здорового парня… Пососать мозговую косточку юной девушки… Имея возможность, все они проделывают это. Вне сомнения. А не получив результата, опять же движимые страхом, начинают крушить все подряд, устраивать праздники вроде сегодняшнего… У новозеландских аборигенов восемнадцатого века считалось, что, сожрав неприятеля в буквальном смысле, ты приобретешь его боевые и интеллектуальные способности. Но ведь ни один физиолог не доказал обратного! И, следовательно, остановить современных последователей этих дикарей могут только мораль, культура и закон. А где они? Их нет.

– Не согласен, – возразил долго молчавший Сергей. – Есть. То, что Михаил Юрьевич сегодня все-таки не сжег людей, – это результат его внутренней культуры.

– Хм, пожалуй… Я бы добавил: не только культуры, но и интеллекта. С самого начала акции он понимал, что этим себя не спасет. Вот почему мы с тобой преспокойно возвращаемся в свое бунгало, а они танцуют возле останков несчастного дворца… Как бы там ни было, нам пора забыть про Михаила Юрьевича и переключить все внимание на Александра Завеновича.

– Интересно, Апоков ищет рецепты продления жизни?

– Думаю, что нет. Раз ему нужна скуфеть, значит, нужна власть. Это у него на первом месте. А коль скоро долгожительство для него не является приоритетным вопросом, то, возможно, он верит в бессмертие души. Но, Сергей, даже если оно так и есть, это не делает его безопасным. Полагаю, что князь Владимир Красно Солнышко, принявший христианство, не стал бы жрать печень или сердце мастера Звяги, чтобы возобладать столярным умением, как это сделал бы Сталин. А вот убить мастера как творца атрибута его власти… то, пожалуй бы, убил. Владимировская скуфеть если и должна оставаться, то в единственном экземпляре…