Вальдэ Хан - Храм

— Сказать легче, чем сделать, — задумчиво протянул Орех. – Из Дома он не высовывается, так что к нему не подобраться. Но главное: с мерцалами внутри, он почует любую агрессию, направленную против него, это я наверняка знаю.

Свист опустил голову.

«Кто бы мог подумать. Всего пару месяцев назад, я бы взбунтовался, доказывая, что нельзя отбирать жизнь у человека, с которым бок о бок прожили столько времени. Что же меня так изменило?».

— Все шло к этому с того самого момента, как он провозгласил себя пророком Света. Разве вам еще тогда это было не ясно? – Зодчий сложил руки на широкой груди. – Я долго молчал, ведь наше дело строить и чинить, но пришло время, и я скажу – убейте Ведуна.

— Ты прав, конечно, только мы решаем как это сделать, а не нужно ли это вообще, — ответил Орех. – Сонный, я так понимаю, у тебя есть, что сказать на этот счет?

— Есть. Жреца светопоклонников нам не убить, это факт. Значит, пускай кто‑то более могущественный обратит против него свой гнев.

Выдержав паузу, он продолжил.

— Я, помнится, как‑то говорил, что если мерцала перестанут отправляться с алтаря, то Высшие уничтожат бездельников. Мое предложение таково: отключить алтарь в Рассветном Храме, выждать некоторое время и, когда Высшие разделаются с почитателями Ведуна, просто забрать опустевший Дом себе. Со временем мы восполним потери из числа тех новичков, что постоянно прибывают в долину.

Все молчали, несмело переглядываясь друг с другом. Видя, что его идея не нашла живого отклика, Сонный продолжил:

— Подумайте – новые люди не будут знать о Ведуне и о тех ужасных событиях, свидетелями которых нам пришлось стать. Они будут свободны.

Все глядели на Ореха, ожидая, что скажет их вождь. Наконец воевода подал голос:

— Сонный, я правильно понял: ты хочешь руками этих твоих Высших уничтожить всех, кто живет в Старом Доме?

— Это вынужденная мера в условиях отсутствия выбора, — жестко сказал Сонный.

— Ты считаешь, что другого выхода у нас нет?

Ответ Домового потонул в общем гомоне. Мужчины вскакивали со своих мест, кричали и размахивали руками. Только Орех не проявлял признаков встревоженности, подпирая голову кулаком и задумчиво глядя в потолок.

— Тихо! – голос Ореха перекрыл шум. – Сядьте.

Они повиновались.

— Мне, да и я так понимаю, не только мне, твоя идея не по душе. Наш враг – Ведун, но не те, кого он одурачил.

— А дикари? Они были нашими врагами, или только Великий Жрец? Но под вашими пулями погибали именно они.

— То другое, — ответил Орех.

— В чем же принципиальная разница? – насмешливо осведомился Сонный.

— То была война с чужаками, — отрезал Орех.

Свист молчал, опустив голову. Он вспоминал всех тех, кто остался в Старом Доме; тех, с кем вместе воевал против дикарей; тех, с кем был с самого своего первого дня, и в первую очередь Пластуна. Он вспоминал, как радовался тому, что нашел в траве потерянную шапку наставника, знак того, что тот жив и передает ему весточку о себе. Он вспоминал.

— Должен быть иной путь, — покачал головой Орех.

— Для Скальника они другого пути не нашли, — напомнил Домовой. – Никто не заступился за него. Нет, напротив, они были рады отдать его огню. Это для нас светопоклонники люди и, пускай бывшие, но соплеменники, мы же для них еретики, одержимые демонами чудовища и предатели. Да любой из них пихнет тебя в костер при первой возможности!

— Я не исключаю такой поворот событий, — почти равнодушно заметил Орех.

— Воевода, откуда вдруг столько рефлексий и неуместного милосердия? Помнится, в нашу первую встречу ты был готов крошить меня на гуляш, только бы развязать мне язык. Или я чем‑то принципиально хуже тех, кто сжег твоего друга?

Орех исподлобья глянул на собеседника.

— Орех, и вы все, ну нет у нас другого выхода, — горячился Сонный. – Вмешательство Высших неизбежно, пускай же тогда Ведун пострадает, но не мы.

В далеком лесу разносился Голос Ночи, словно желал подчеркнуть всю мрачность произнесенных слов. Повисла красноречивая тишина, все смотрели в окно – единственное, не укрытое тяжелой тканью.

Орех оперся кулаками о столешницу, тяжело встал.

— Отложим этот разговор. Нужно все хорошо обдумать, и это касается всех здесь собравшихся.

Воевода вернул Галархорн на положенное ему место.

— На сегодня закончим. Все свободны.

Люди расходились. Сонный, расстроенный всеобщим непониманием, убрался к себе, не сказав ни слова.

Орех, пожелав всем хорошо отоспаться, вышел, но перед тем как скрыться в тенях коридора, движением головы приказал Свисту следовать за собой. Охотник повиновался. Они прошли немного молча, потом Орех все же обратился к попутчику.

— Я хочу, чтобы ты стал главным охотником, — без предисловий заявил воевода. – Считаю, мне не нужно говорить о причинах.

— Нет, Орех, не нужно, — быстро сказал польщенный Свист.

— Ближайшую неделю займись сбором мерцал, отряди Сукоруба и Дрозда, да и Крепыша поднатаскай.

— Но ведь Енот подольше меня в охотниках.

— Важно не сколько человек сидит за столом, а сколько он уже успел съесть.

Свист кивнул.

— Дней через восемь снова соберемся, и тогда уже окончательно решим вопрос с Ведуном.

— Ты к тому времени определишься с решением?

— Да не нужно ни с чем определяться, — фыркнул Орех. – Или ты думаешь, что мне не хватило ума признать правоту Сонного? Я был согласен с ним почти с самого начала, но позволил ему высказать свои самые убедительные аргументы так, чтобы их услышали все. Позже, когда мы примем правильное, пускай и тяжелое решение, оно будет всеобщим.

— Что мешало тебе настоять?

— Видишь ли, — Орех подыскивал слова, — я не хочу начинать новую жизнь с того, что кто‑то из наших ребят затаит на меня обиду, и будет считать бездушным чудовищем, обрекшим людей Старого Дома на смерть. К слову, теперь я точно знаю, что был прав и, Сонный хорошо все понимал с первого же своего дня в долине, просто прикидывался.

Свист, улыбаясь, покачал головой. Воевода, истолковав этот жест как комплимент, усмехнулся в ответ.

Тогда Свист спросил:

— Ясно. Ну а ты бы отпустил Светляка, если бы он все же вдруг решил вернуться к Ведуну?

— Нет, конечно же! Он ведь знает, где находится Новый Дом, да и много чего еще. Я прирезал бы его где‑нибудь на тропинке подальше отсюда, а тело спрятал в каком‑нибудь овраге.

Свисту ничего не оставалось, как только порадоваться тому, что Змеерез принял правильную сторону.

— Как ты только знаешь, где их искать? – восхитился Крепыш, поглаживая туго набитый подсумок, висящий на его бедре.