Захар Оскотский - Последняя башня Трои

Один из них втиснулся на переднее сиденье «Цереры», быстро открыл бардачок и вытащил оттуда «наган». Повертел его в руках, ловко выщелкнул из барабана несколько патронов, оглядел их давным-давно продавленные капсюли, оглядел пули, хмыкнул, пожал плечами и закинул револьвер с патронами назад в бардачок.

Уверенно ступая по хрустящему снегу, подошел тот, кто, видимо, был здесь главным. Он улыбался, как мне

показалось, без насмешки, приветливо. А впрочем, я нерезко видел черты его лица, всё в глазах слегка расплывалось.

Улыбавшийся остановился, сделал небрежный жест, и те, что держали мои руки сзади, тотчас отпустили меня.

– Как вы себя чувствуете, Виталий Андреевич? – спросил он.

– Спасибо, нормально.

Я в самом деле почти не испытывал страха. Только ощущал свое тело каким-то ватным, и меня слегка подташнивало.

Он вытащил голографическую карточку, показал мне. Вспыхнули и заплясали в воздухе переливающиеся радугой буквы. Я с усилием сложил их в слова: «РОССИЙСКАЯ КОНФЕДЕРАЦИЯ. МИНИСТЕРСТВО ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. ВТОРОЕ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ПОДПОЛКОВНИК ГУСТЫШЕВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ».

– Понятно, – сказал я.

Подполковник был, кажется, задет моим равнодушием.

– Вы можете проверить мою идентификацию со своего «карманника», – сказал он.

– Не нужно, я и так верю.

До моего сознания действительно дошло, что меня поймала не мафия, а государственная спецслужба. Но и это мне было уже почти безразлично.

– Ну, как вам будет угодно, – согласился подполковник. – А сейчас я должен просить вас вернуться в машину. – И он распахнул заднюю дверцу моей «Цереры».

Я забрался туда, устроился на середине сиденья. Слева от меня уселся подполковник Густышев, справа втиснулся еще один широкоплечий мужчина в серо-зеленой куртке. За рулем остался тот, кто проверял «наган». Первым делом он отключил моего Антона, потом запустил двигатель. Джип, закрывавший путь, окутался паром, развернулся на месте, покатил вперед. Вслед за ним двинулись и мы.

Я думал, что мы выедем на шоссе и направимся в ближайший город, но наша небольшая колонна – два «Титана», «Церера» между ними, – словно продолжая мар-

шрут моего бегства, еще добрых полчаса петляла по каким-то лесным дорогам. Гэбэшники хранили молчание, а мне не хотелось ни о чем их спрашивать.

Внезапно перед нами открылась поляна, где стоял огромный военно-транспортный вертолет. Зияла пасть его грузового отсека с откинутой вниз створкой-челюстью. Головной «Титан» свернул в сторону, а «Церера» с ходу вкатила по этой наклонной створке в сводчатое чрево воздушного корабля. Встретившие нас внутри люди в синих комбинезонах и летных шлемах тут же закрепили мою машину специальными захватами. Створка-челюсть позади поднялась и захлопнулась. Взревели двигатели, гигантский корпус вертолета пронзила металлическая дрожь, за стеклами иллюминаторов забурлили белые струи пара. Мы оторвались от земли.

Подполковник, чуть улыбаясь, искоса наблюдал за мной. Как видно, ждал вопросов. Но я спросил только:

– Куда мы летим?

– В Москву.

Я кивнул и прикрыл глаза. Больше всего мне хотелось бы сейчас поспать хоть немного. Зачем выяснять заранее, в какой игре меня собираются использовать? Всё равно это будет чужая игра, в которой мне отводится роль пешки. Пространство моей свободы сузилось до последнего предела – до зазора между мощными торсами сдавивших меня стражей.

Но почему так случилось? Буржуазную идею свободы как простора для конкуренции я отверг еще в юности. Сам, добровольно, отказался лезть во всеобщую свалку. Свобода, которой я желал, означала для меня только независимость от общества. Я не хотел никому противостоять и в итоге оказался один против всех. Вернее, это они все оказались против меня, и злые бандиты, и ласковые гэбэшники. В смертную эпоху они бы, возможно, пропустили меня, позволили дотянуть в сторонке от их грызни куцее существование. В эпоху бессмертную – своеволие, подобное моему, как видно, стало для хозяев жизни нетерпимым.

Вертолет набрал высоту, лег на курс. Гремели турбины, со звонким посвистом рассекали воздух лопасти винтов. Под конец я всё же задремал.

Меня разбудил осторожным прикосновением деликатный подполковник Густышев:

– Тысяча извинений!

Я очнулся, с усилием сообразив, где нахожусь. Вертолет, подвывая, шел вертикально вниз и наконец, содрогнувшись, сел на бетонные плиты какого-то большого, похоже, военного, аэродрома. Двигатели начали стихать. Мы провели в воздухе добрых два часа.

Вертолетчики деловито освободили от захватов мою «Цереру», опустилась створка грузового отсека, мы съехали по ней задним ходом на летное поле. Вместо серо-стальных «Титанов» нас дожидались там два черных вытянутых лимузина вип-класса, на которых обычно раскатывают высокие чиновники и крупные дельцы. Один лимузин тут же вырулил вперед, другой пристроился сзади.

И я помчался дальше, пленником в собственной машине. За стеклами пролетали перелески Подмосковья, потом замелькали городские кварталы. Мне, конечно, не раз приходилось бывать в Москве, но шестимиллионный столичный мегаполис по площади неизмеримо больше Петрограда, без карты на экране Антона я никогда здесь не ориентировался. Сейчас я мог только догадываться, что мы приближаемся к центру: с обеих сторон, отделяясь от фасадов, заполыхали рекламы. Потом я стал узнавать самые приметные знакомые места. Мы пролетели мимо Сокола и Белорусского вокзала, свернули влево на Садовое кольцо, у Красных Ворот повернули на Мясницкую. Я уже решил, что меня везут на Лубянку, однако мы проскочили и Лубянскую площадь. В проеме какой-то улицы открылся вдали кусок Кремлевской стены с башнями, и в этот момент мы сбавили скорость, повернули вслед за головным лимузином, как мне показалось, в тупик между зданиями и неожиданно скатились вниз, под мостовую, в ярко освещенный тоннель.

Подполковник Густышев повернулся ко мне и тихо спросил:

– Надеюсь, у вас нет ко мне претензий?

– Какие могут быть претензии!

Тоннель оказался ответвлением целой системы подземных улиц. Мы поворачивали несколько раз и наконец

остановились в подземной автостоянке, где вдоль стен сверкали шеренги лимузинов, еще роскошнее тех, что сопровождали мою «Цереру». Но людей в просторном зале не было, за исключением нескольких мужчин в штатском, дожидавшихся нас.

Подполковник поспешно выбрался из «Цереры», помог выйти мне и громко отрапортовал встречавшим: «Объект доставлен!»

Один из них, не обращая на него внимания, всмотрелся в меня и кивнул:

– Господин Фомин? Прошу вас!

Возникло ощущение дежа вю: нечто подобное происходило со мной в фирме «ДИГО», штабе мафии. Как тогда, мой провожатый повел меня мимо эскалаторов к неприметной двери в стене, за которой оказалась кабина лифта. Как тогда, мы понеслись куда-то вверх, и этаж назначения определить было невозможно – на счетчике ровно светились два нуля.