Заря коммунизма (СИ) - Маргарита Вольная

Глава 1

Люда из 9 «Б» лежала на невысоком стоге сена, а над ней старался Константин Петрович. Он стонал и вздрагивал от удовольствия, а она безвольно смотрела в небо. Неужели это всё? Неужели её мечты о светлом будущем, где каждый будет уважать друга и стремиться к общему благу пошли прахом? Но ведь в школе её учили быть храброй, доброй, помогать другим, отдавать всего себя служению обществу! И она отдавала… В прямом смысле этого слова. А как же общество? Разве оно сделало хоть что-нибудь, чтобы она, Люда Новосёлова, не оказалась здесь, на краю колхозного поля на колкой подстилке мёртвой травы?..

***

10 июня 1979, воскресенье

— Мы что, будем житьздесь? — Маша Иванова, симпатичная девочка с длинной тугой косой и всегда ошеломлёнными глазами, опустила огромный кожаный чемодан на пол.

— А по-моему, миленько! — проскочила мимо неё Ириша Сидорова, бойкая, задорная, от которой так и веяло настоящим пионерским духом. Только вот пионером она никогда не была.

В небольшой комнате, выкрашенной в грязный зелёно-синий цвет, стояло шесть железных кроватей: четыре у окон и две у стены. Рядом громоздились тумбочки, старые, высокие, местами с облупленной краской.

— Веселее, Маша, веселее! — зашла следом Люда Новосёлова, и от её слов у Маши нахмурилось лицо. — Почувствуешь, какова на вкус жизнь колхозников! Это не у вас там в городе — в комфорте да праздности!

— Что ты несёшь… — покачала головой девушка, подняла тяжёлый чемодан и двинулась к кровати, что стояла в углу. Может, так новый комсорг в лице неугомонной Людмилы будет меньше её замечать?

— Это всё потому, что ты не прониклась деревенской жизнью! Но не волнуйся, здесь ты быстро всё поймёшь!

— Ага, за полгода не поняла, а тут за месяц всё осознает, — фыркнула Лида Козичева, маленькая девушка с порывистыми движениями и острыми чёрными глазами.

— Когда отца переведут обратно в Москву, я с радостью от вас уеду, — спокойно парировала Маша.

— Да его оттуда насовсем выслали, так что ты, подруга, с нами навсегда, — не смолчала Лида. Она быстро залезла на скрипнувшую кровать, встала на цыпочки и распахнула форточку. В комнату влетел свежий дух лета и яблоневого сада.

— Ты ничего не знаешь!

— Девочки! — на правах главной важно крикнула Новосёлова. — Прекратите ругань! Вы же — будущее Советского Союза, а так глупо себя ведёте!

Маша выпучила и без того округленные глаза и едва сдержалась.

— Давайте лучше решим, чем мы будем заниматься вечером, — миролюбиво предложила Ириша, у которой задорно горели глаза. — Предлагаю прогуляться по деревне! Вы-то здесь живёте, а я только в школу хожу! Ничего и не видела тут!

— Нет, девочки, все ложимся спать! — приказала Люда. — Завтра рано встаём и отправляемся на помощь колхозникам!

— А куда нас? — нехотя спросила Маша. — Навоз вывозить?

— Может быть, и навоз. А что ты нос сморщила?! Это такой же важный труд, как и любой другой!

— Лучше бы я дома осталась и книжку прочитала…

— Похвально, Маша, но людям надо помочь! Никуда не убегут твои книжки! Так, — отвлеклась на новое дело Люда, — я сейчас проверю, как устроились другие девочки и вернусь. Не разбегайтесь!

Новосёлова вышла из комнаты, и в коридоре гулко застучали крошечные каблучки сандалий — гордо, важно, с чувством собственного достоинства.

— И кто только выбирает таких комсоргов… — себе под нос сказала Маша и раскрыла чемодан.

— Уж точно не ты, — съязвила Лида.

— Куда мне до вас, до комсомольцев.

— Это ты верно сказала, — ухмыльнулась одноклассница, бросив на неё злой взгляд.

Людмила Новосёлова шла по просторному коридору интерната. В конце его темнел квадрат окна, а по бокам выделялись ровными прямоугольниками двери. Девушка поправила красный значок на груди, пожала плечами, точно от этого что-то изменялось, и вошла в комнату. Шесть девочек спокойно заправляли кровати и без любопытства посмотрели на неё.

— Молодцы, уже застилаете, — похвалила комсорг, и тут её глаза наткнулись на плакат Ленина. Вождь смело смотрел в прекрасное советское будущее.

Новосёлова вышла, но её окликнула Варя Киселёва из Ивановки:

— Люда, а вы, кажется, устроились вчетвером?

Быстро сообразив, о чём та говорит, комсорг кивнула:

— Да, мне не повезло, нас слишком мало в комнате. Жаль отрываться от большого коллектива!

— А давай я поменяюсь с тобой местами? — с лукавством и надеждой попросила веснушчатая Варя.

— Спасибо за предложение, но всем вам лучше держаться вместе. Ложитесь, не засиживайтесь, завтра рано вставать.

Людмила поспешно ретировалась и отправилась проверять, как устроились два полных восьмых класса и девочки из девятого, а также размышлять о том, где бы достать ещё один плакат с Лениным, ведь в её комнате стены были девственно чисты.

Маша Иванова заправила постель домашним свежим бельём и вышла на крыльцо. Прохладный июньский вечер мягко ласкал кожу ветерком и утишал тоску шелестом берёзы. Девушка смотрела на двор с коротко скошенной травой, на пустынную дорогу, на школу, что виднелась за яблоневым садом и грустила. Полгода она жила и училась в Аничкино, потому что её отца перевели по долгу службы на крайний север, и он не смог взять её с собой. Маша никак не понимала, что это ещё за долг? И почему из-за него вторую половину девятого класса она вынуждена учиться в селе, которое ей не нравится, а дети колхозников… Нет, среди них были хорошие ребята, обычные, добрые, не замороченные комсомолом и великим будущим, наверное, их было даже большинство, но все они любили рыбалку, костры, лес, не особенно слушали музыку, не видели балет и совсем не понимали, почему её не устраивает сельская библиотека, ведь там столько книжек, что за всю жизнь не перечесть!

— Маша! — окликнул дрожащий праведным гневом голос Новосёловой. — Маша, подойди сюда!

Девушка скривилась. Она не выносила Люду, которая успела надоесть ей в школе, а теперь, когда ещё и стала комсоргом, не выносила вдвойне.

— Что это? — Когда девочки оказались в комнате, Люда решительно подошла к аккуратно заправленной кровати и беспощадно ткнула на белое бельё.

— Сама не видишь?

— Вижу, поэтому и спрашиваю!

Одноклассницы притихли.

— Ты разобщаешь коллектив!

— Я вас разобщаю? — Ошеломлённые глаза Маши обратились к застывшим девочкам.

— Да мне вообще всё равно, — счастливо заявила Ириша, и возмущённая комсорг развернулась к ней всем телом. — Но, наверное, лучше спать на том, что дали… — поспешно добавила Сидорова и села на кровать.

— Видишь, Маша, нехорошо использовать привилегии!

— То же мне, привилегия, бельё из дома принести, — фыркнула та.

— Пожалуйста, застели