Цыганский рубль - Виктор Альбертович Обухов

ЦЫГАНСКИЙ РУБЛЬ

Я скептик. Я слишком скептично смотрю на мир. Жена всегда мне это говорит, но я ей никогда не верил. Правда, теперь я думаю, что и женщина может говорить иногда здравые и поучительные вещи. Во всяком случае, наказан я несомненно за свой скепсис, тут жена права. Если только… все-таки не оставляет мысль, что Николай Иванович как-то меня надул, хотя не в его это правилах, да и шутку, мягко говоря, удумал он более чем странную. Но объяснюсь, и, может быть, кто-то поймет эту историю лучше, чем я.

В тот день Николай Иванович позвонил мне на работу. Ему по службе выпала срочная командировка, вечером необходимо было уезжать, но ему очень не хотелось отключать свой холодильник, который — словно бы нарочно — только вчера пополнился свежей провизией. Николай Иванович просил пару дней пожить в его квартире, понаблюдать за хозяйством и особенно за этим самым холодильником. Я изъявил согласие и, уладив по телефону вопрос с женой, отправился после работы к Николаю Ивановичу.

Николай Иванович встретил меня с видимым облегчением.

— Боже мой! — воскликнул он несколько театрально, — как вы меня одолжили! Холодильник мой совсем старый уже, только и жду: вот-вот отключится. Как я не дома, так душа неспокойна: ладно, если просто отключится, а вдруг пожар? А тут на два дня уезжать. Да еще — как нарочно — только вчера мясо на работу привозили, вся морозилка забита… Однако же: чаю? Или желаете покрепче?

Я пожелал покрепче и с удовольствием выпил рюмку ликера. Потом мы отужинали. Затем принялись за чай. За окном быстро темнело, и к темноте стала скапливаться в воздухе гроза. Спасаясь от духоты, мы вышли на балкон. Гроза была уже близка: небо чуть заметно колебалось и казалось темным и сырым, как мартовский лед. Внезапно — от края до края его — обозначилась молния, развалила небо пополам и утонула в разломе. Сухо и оглушительно затрещал гром, и крупные капли тяжело шмякнулись на листву.

— Как «чертову кожу» порвали, — смеясь, обратился я к Николаю Ивановичу, когда тот отнял ладони от ушей.

— Вы сказали — чертову? — живо откликнулся Николай Иванович. — Что ж, вполне возможно. Вполне возможно… Говорят, когда умирает колдун, случаются такие грозы… И вот, представляете: черти… в знак скорби… как рубаху на груди: р-р-раз… Хе-хе… — и он захихикал как-то странно (или мне почудилось), нездоровым смешком.

— А кстати, — словно продолжая прерванный разговор, спросил Николай Иванович, когда мы вернулись в комнату и продолжили чаепитие, — вы ничего не слыхали о посмертной участи колдуна? Есть версия, что по смерти он становится оборотнем. И есть еще несколько. Я все не могу решить, какая из них кажется мне наиболее правильной…

— Правильной? — изумленно переспросил я, и мне на минуту показалось, что Николай Иванович не в себе. — Мрачно же на вас гроза влияет.

— А что? — удивившись, спросил Николай Иванович.

— Да ведь вас, кажется, колдуны никогда не интересовали…

— Ах, вот вы о чем… Колдуны? Ну, это так, к слову пришлось. А вот чертовщина всякая, признаться, интересует. Случаются, дорогой мой Костя, иногда события, до того странные, что их, кроме как наличием чертовщины, трудно по иному объяснить. Да! Кстати. Я вот вам все хотел показать… — Николай Иванович встал из-за стола, но тут пробило восемь, и он, нахмурившись, посмотрел на часы, а после вышел на балкон.

— Что-то машины нет… Может, отменили мою командировку? — озабоченно пробормотал он, возвращаясь к столу. — Еще чаю?

— Вы что-то хотели мне показать, — напомнил я.

— Показать? Ах, да, — спохватился Николай Иванович. — Что-то я сегодня рассеянный. Однако с этой шуткой связана целая история. Вы еще не устали?

— Рассказывайте.

— Ну хорошо. Вот история. Случилась она с одним моим добрым приятелем… впрочем, почему бы не сказать, что она случилась со мной. Есть у меня в Никитовке — это хутор в Неждановском районе — знакомый, Григорием зовут. Два года назад в Донецке познакомились. Парень хороший, все меня в гости зазывал. Рыбалка, природа и все такое… Я обещал, но тогда не поехал: далеко, три часа электричкой. Да и зачем? Природа везде, стоит только за черту города выбраться, а рыбные места у меня, как у всякого порядочного человека, свои есть. Так и не собрался тогда к нему. А вот недавно все-таки решил съездить. То ли новых мест захотелось, то ли еще чего… Списался с Григорием, собрал снасти и отправился. Водки побольше с собой взял — знал, с водкой там плохо; детишкам несколько игрушек. Жене Григория только не догадался, чего бы купить. Но, когда приехал, оказалось, что жене ничего и не нужно: ее за день до того в районный роддом отвезли, на сохранение. Зато к Григорию, — не вовремя, должен признать, — родственники приехали. Семья с детьми. Это осложнило мое пребывание в Никитовке, поскольку места для ночлега на меня не оставалось. Григорий был смущен. Я пытался успокоить его, уверяя, что я человек привычный, где-нибудь в сарае пристроюсь. Он качал головой и ссылался на то, что погода еще холодная, да и дожди чуть не каждый день обещают.

— Не на улице ж вам ночевать. Поместимся как-нибудь…

Однако мне вовсе не улыбалась перспектива проводить дни отпуска бок о бок с четырьмя детьми самого хулиганского возраста. В то же время Григорий был прав, погода еще стояла вовсе не летняя. На