Ночь, когда Серебряная Река стала Красной - Кристин Морган

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: После наступления темноты

1 Рискнуть поркой

Некоторые вещи, утверждал Коди, стоят того, чтобы рискнуть поркой.

Эмметт, конечно, надеялся на это, потому что, если их поймают, это будет означать такую порку, что мальчишка не сможет сидеть до конца недели.

Так было бы и с ним, во всяком случае.

Для него и то, что он улизнул так поздно, означало бы порку. Не говоря уже о том, чтобы улизнуть вместе с Коди и Миной, поскольку их родители и он не ладили друг с другом и в лучшие дни. Конечно, отец Эммета не ладил почти ни с кем, кроме проповедника Гейнса и мэра Фритта. И даже тогда это было лишь на поверхности. Дома, за закрытыми дверями, выступая с речью перед аудиторией жены и сына, мистер Эммерсон Прайс как бы невзначай называл проповедника богохульником не лучше, чем эти сумасшедшие язычники-правдорубы в Хайвелле, а мэра — надутым дураком, который вот-вот иссушит и уничтожит весь город. Он не терпел мистера Маккола, отца Коди и Мины, который был охотником за головами, пока ранение не заставило его остепениться и заняться почтой. Он также не одобрял миссис Макколл, их маму, которая, воображая себя образованной, собиралась основать газету.

Нет, сэр, тайком встречаться с Коди и Миной — значит навлекать на себя неприятности. А впутывать Альберта? Альберт и его семья, которые держат конюшню, являются теми, кого более вежливые люди в Сильвер-Ривер называют "цветными", и все такое?

При одной мысли об этом у Эмметта поджилки начинали трястись. Принимать пищу стоя, выбирать между руганью от строгой миз Эбигейл за ерзанье на жестких от боли школьных скамьях и стыдом за принесенную подушку… не говоря уже о случайном шлепке по заду, чтобы убедиться, что он не забыл…

Он знал все это, знал так близко и хорошо. И все же, все равно они были здесь, в лесу Старки, вчетвером, пробираясь сквозь лунную темноту с маленьким фонариком Мины в капюшоне и спичками Альберта, которые иногда помогали им.

Это был короткий путь, сказал Коди. Прямо через дорогу, не больше мили, и они окажутся на Затерянном лугу. И тогда они увидят то, что увидят, точно! Стоило рискнуть поркой! Ради такого сильного искушения, как это!

Ему было легко говорить. Эмметт сомневался, что Коди когда-либо получал порку. Вполне возможно, его отец ухмылялся, трепал песочные волосы Коди и вместо этого давал ему глоток виски. В крайнем случае, он заработал бы себе пощечину или напутствие за то, что позволил младшей сестре присоединиться к ночному приключению… да и то Эммет сомневался. Мина МакКолл была, мягко говоря, своевольна. Если бы Коди не позволил ей пойти с ним, она бы пошла сама.

Время от времени отец Эмметта ворчал матери, что, возможно, им стоит собрать вещи и уехать, отправиться куда-нибудь, где у "мальчика" будет больше единомышленников и влияния. Сильвер-Ривер все равно вымирал. Скоро он станет не лучше, чем сотни других городов-призраков, где жизнь иссякла, а бум сошел на нет.

А ведь совсем недавно здесь был целый процветающий шахтерский поселок, поговаривали о строительстве железной дороги! Эмметт до сих пор помнил асфальтированные дорожки, запруженные повозками и дилижансами, новые предприятия, поднимающиеся каждый день, как подсолнухи в поле, шумные вечера, когда старатели приезжали со своих приисков, чтобы потратить заработанные деньги — золота, правда, не было, но богатая серебряная жила была ничем не примечательна — в салунах и дамских домиках.

В наши дни держался только один салун — "Серебряный колокол". Все женские дома, о которых Эммету не полагалось знать, закрылись, а дамы искали более благоприятные места в других местах. Предложенные планы строительства железной дороги провалились. В центре города оставалось не более дюжины свободных мест, хотя на окрестных фермах дела шли прекрасно. В Сильвер-Ривер, возможно, закончилось серебро, но не закончилась река.

Папа Эммета говорил, что скоро здесь будет едва ли возможно прокормиться. Когда возникали споры о претензиях, кражи, драки и так далее, работы для адвоката было предостаточно. Его дни были так заполнены делами, подготовкой к визитам окружного судьи, что у него почти не оставалось времени на жену и сына. Он не повышал на них ни голоса, ни руки, пока ужин был на столе и они прихорашивались к церкви каждое воскресенье.

Но, постепенно, все уменьшалось. Все меньше и меньше работы для адвоката. Все больше времени на то, чтобы погрязнуть в учебе, найти недостатки в готовке и ведении домашнего хозяйства, в оценках сына в школе и уменьшающемся круге друзей-ровесников.

Теперь здесь были только Эммет, Коди и Альберт. Все остальные мальчики вокруг были либо достаточно взрослыми, чтобы считаться почти полноценными мужчинами, либо слишком маленькими, чтобы быть пригодными для чего-то еще, кроме игры в мяч и кик-кан на улицах, либо все еще цеплялись за мамины фартуки.

Что касается девочек их возраста, то, конечно, была Лиззи Коттонвуд, чей отец-ранчер был самым богатым землевладельцем между этим городом и Уинстон-Сити, но Лиззи больше заботили платья, чепчики и тому подобное, чем приключения. Племянницы-близнецы мэра были не намного лучше. Дейзи-Энн Даннингс была в порядке, но поскольку ее отец был пьяницей, а мать — больной, забота о младших братьях и сестрах чаще всего ложилась на нее.

Оставалась Мина МакКолл, на три года младше Коди и тринадцатилетний Эммет, на год младше Альберта.

Итак, их было четверо, шепчущихся в тайной шелестящей темноте лесного участка. Четверо, живущие нарушающим правила трепетом запретного. И неважно, что Альберт был цветным, что Мина была всего лишь девочкой, что Эммет был тощим и иногда заикался, когда говорил. Это не имело никакого значения, потому что с ними был Коди, достаточно наглый и лихой, чтобы компенсировать их всех.

"Это туда мы идем?" — спросила Мина, кивнув в сторону далекого тускло освещенного окна-квадрата на севере.

"Нет, это дом Старки", — сказал Коди. "Мы будем держаться