Алексей Атеев - Девятая жизнь нечисти

– Гигиена – залог чистоты, – озвучила прописную истину ее мамаша и выразительно посмотрела в сторону гостьи, – особенно для молодой женщины… Любовь к животным – это похвально, но… – она сделала выразительную паузу и приторно усмехнулась.

«При чем тут любовь к животным?» – недоуменно подумала Лена и, не выдержав, спросила:

– Что вы имеете в виду?

– То есть?

– Вы только что сказали про любовь к животным… Я не совсем поняла смысл вашей фразы.

Улыбка хозяйки стала еще приторней. Сахарным голоском она произнесла:

– Э-э… Запашок…

– Какой запашок?

– Кошачий.

– Ничего не пойму?!

– Мама хочет сказать, – встряла в диалог чистоплотная дочка, – кошкой от вас, милочка, пахнет. Ведь так, мама?

Последовал утвердительный кивок.

– Наверное, перед визитом к нам вы возились с домашним животным, гладили там, или уж не знаю что… а руки помыть забыли.

– Но у меня нет никакой кошки! – в изумлении воскликнула Лена, потрясенная столь хамским обращением.

– Нам неизвестно, Леночка, что у вас есть, чего, извините, нет. Мы руководствуемся собственным обонянием. А уж запах кошки ни с каким иным не спутаешь.

– У нее действительно нет кошки, мама, – бросился на защиту возлюбленной Саша. – И, насколько мне известно, она их терпеть не может.

– Ну, уж не знаю… – произнесла хозяйка и поджала губы, а ее дочурка насмешливо захихикала.

– Ах так! – вскричала библиотекарша, оскорбленная до глубины души, и вскочила из-за стола. – Извини, но мне не рады в этом доме! – исполненным патетики голосом обратилась она к Саше. – А раз так, то не могу больше здесь задерживаться. Прощайте, чистюли! – И она устремилась к двери.

– Лена, куда же ты? – бросился следом возлюбленный, показавший себя обыкновенным маменькиным сынком и бесхребетным типом. Но библиотекарша, потрясенная подобным коварством, оттолкнув его, выскочила вон.

Она бежала не разбирая дороги, непрестанно повторяя: «Да как они смеют, как смеют насмехаться?!"

…Смеют насмехаться, смеют насмехаться, смеют… смеют… – навязчиво жужжало в сознании.

На разгоряченное лицо упало несколько крупных капель. Сверкнула молния, раскатисто заворчал гром. Начиналась гроза…

Когда, промокнув до нитки, Лена явилась домой, было уже совсем темно. Она разделась донага, встала под обжигающий душ, а закончив омовение, насухо, до красноты растерла тело махровым полотенцем, потом выпила рюмку стоявшего в холодильнике ликера.

«Но каковы мерзавцы! Кошкой, видите ли, от меня пахнет! Какая может быть кошка?! А этот тоже… Любимый человек называется. Будущий муж! Нечего сказать, хорош! Ну да ладно. Она ему еще припомнит! Но откуда все-таки у этих идиоток возникла мысль о подобном запахе?»

Лена взяла в руки платье, тщательно обнюхала его. Ничего подобного не наблюдалось. Пахло лишь мокрой тканью, да еще сохранился слабый аромат итальянского парфюма «Fendi», подаренного Сашей.

– Колхоз! – произнесла вслух Лена. – А еще интеллигенцией себя величают.

И, покумекав маленько о судьбах русской интеллигенции и странных заскоках у отдельных ее представителей, она трансформировала новенький диван «Антигона-2» (кстати, тоже подарок Саши, который называл «Антигону» сексодромом) в широченное ложе, застелила его и улеглась на бочок, положив ладошку под щечку. И душа Лены отлетела в царство Морфея.

Удивительные сны явились нашей героине. Конечно же, в них фигурировали кошки. Самые разные: черные, рыжие, даже почему-то голубые… Животные вели себя неоднозначно: прыгали, кувыркались через голову, метались, словно угорелые, а некоторые бросались на Лену. Один громадный, полосатый видом сибирский котяра пристроился к ней с весьма недвусмысленными намерениями. Его розовый язык невероятных размеров принялся вылизывать различные части Лениного тела, добираясь до самых сокровенных уголков. Вначале она противилась домогательствам чрезмерно настойчивого «сибиряка», отталкивала пушистого мерзавца, вертелась, уклоняясь от змеевидного, шершавого языка, но вредоносное животное не отступало, проявляло настойчивость, и Лена сдалась. Она обхватила кота обеими руками, прижала к себе его горячий живот и позволила ему делать все, что он пожелает.

Проснулась она как от толчка и некоторое время лежала, не понимая, что происходит. Но тут в сознании всплыли перипетии сна… Кошки… Снова кошки! Но почему? Никогда Лена не питала любви к этим животным. А тут вдруг… И этот несчастный котенок, который пропал неизвестно куда.

Лена вдруг вспомнила ласки пушистого казановы. Чувственная дрожь пробежала по телу. Было очень даже неплохо, хоть и во сне!.. Однако все это, так сказать, грезы. Ночные фантазии. А дальше-то как все сло-жится?

Бедняжка и не предполагала, что основные испытания еще впереди.

Уже в троллейбусе, по дороге на работу, Лена вдруг ощутила непонятное к себе отношение. Народу в нем было не так уж и мало, но вокруг нее образовалась некая пустота. Обычно в общественном транспорте толкучка, пихание локтями и прочие неудобства, ощущаемые на собственных боках. Иной раз – и того хуже. Пристроится к тебе какой-нибудь малолетний, а то и пожилой извращенец и давай шарить по телесам потными ладонями… В подобных случаях Лена не пыталась словесно вразумлять наглеца, а просто щипала его или поддавала коленкой.

А сегодня никто не терся о Лену плечом, как бы случайно не проводил дланью по пухлой попке. Вдруг показалось: пассажиры шарахаются в сторону от нее. Последние две остановки Лена стояла возле кресла, в котором покоилась какая-то древняя бабуся. Та сначала сидела смирно, потом стала поводить картофелеобразным носом, шмыгать, чмокать и в довершение мерзко гримасничать. При этом она уперла свои мутные глаза, один из которых к тому же был украшен бельмом, в Лену…

– И что нынче за молодежь пошла… – ни с того ни с сего зашамкала бабка на весь автобус, и брызги слюны полетели в разные стороны. – И шампунь им всякая, и мыльце, хучь розовое, хучь голубое… А мыться не хотять! Холодну воду им дали, горячу воду им дали… Плескайся хучь кажный божий день, а тут… Молодая, красивая, а воняет от нее, как от помойки. Тьфу!

Пассажиры захихикали.

Вначале Лена даже не поняла: кому адресована реплика старой карги, но внезапно до нее дошло: с помойкой сравнена именно она. Бедняжка покраснела, что называется, «до корней волос» и на следующей остановке опрометью выскочила из троллейбуса. Опять!.. Опять!.. Неужели и вправду от нее пахнет?! Но как же это может быть? Утром она вновь приняла душ, потом использовала дезодорант и, наконец, надушилась Сашиным парфюмом. И никакого неприятного запаха она не ощущает. Весьма странно.