Наталья Патрацкая - Мийлора

А я их не вспоминаю, я думаю за жизнь, на фоне темных стекал зимнего вечера.

Сквозь темные очки мир смотрится добрее, серое небо приобретает веселый оттенок, и жизнь катится, не смотря на состояние здоровья, настроение и прочие факторы индивидуального существования. Белая страница не кажется белой, и не ест глаза своей яркой правдой, а всякую правду и надо рассматривать сквозь темные очки. А заглядывать в любимое прошлое, лучше через темные стекла существования, что-то приукрасив, а что-то и оголив, за давностью лет. Но первую половину двадцатого века трудно рассматривать даже через очень темные очки времени, как ни описывай этот период, а все словно наговариваешь, даже если и приукрашиваешь события тех лет, – так думала я, привычно идя знакомой, асфальтированной тропой через лес.

Соленое море Николай Борин следил за Мийлорой по прибору Поиск, но алмаз в ее перстне не воспринимал лучи его прибора Поиск! Не мог он вернуть Мийлору! Пока не мог!

А я, улучшив свое здоровье и финансовое положение за счет драгоценностей тетки, поехала к морю. Дорога городского проспекта была разделена на 8 потоков, четыре потока машин двигались в одну сторону, четыре в обратную сторону. Развилки дорог в виде цифры 8 периодически встречались на пути. Чуда внутри города ожидать не приходилась, цены на землю были столь высоки, как и дома, стоящие по краю дороги.

Я ехала к морю, смотрела в окно, и по сотовому телефону обзванивала нужных людей.

Голубая машина с основной магистрали по боковой дороге подъехала к железнодорожному вокзалу, от которого во все стороны, как щупальца осьминога, расходились подземные переходы.

Приехала я во время, в воздухе звучали слова:

– Поезд Столица – Соленое море, подходит к платформе Y.

К платформе подъехал скоростной поезд обтекаемой формы, который ехал по монорельсовой дороге. Проводницы в голубых формах встречали пассажиров, пластиковые карточки проездных билетов, просматривал маленький плоский прибор, размерам с женскую ладошку. Я с небольшим багажом, рассчитанным, всего на одну неделю путешествия прошла в свое купе на двоих. В купе было все, что нужно на 15 часов дороги: два спальных места, столик с электрическим чайником, туалет, умывальник и маленький гардероб. Когда открывалась входная дверь, рукава одежды, висящей на стене, не выходили в общий коридор дышать воздухом.

Раньше поезд проходил это расстояние за сутки, новая дорога дала возможность сократить путь на 9 часов. Чем дальше от Города ехал поезд, тем ниже становились дома, в городах, которые они проезжали. Поезд дальнего следования останавливался 5 раз и то в самых крупных городах. Пластиковый билет не проходил пограничный контроль, он сам по себе говорил, что человек с таким билетом переезжает границу, что документы у человека проверены. А это давало два часа экономии по пути следования поезда.

Я в дороге читала Марину Цветаеву, и пришла к такому выводу: Цветаева родилась в море безграмотности, на островке благополучия, но ее остров оказался кораблем.

Корабль ее жизни с юности и до конца ее дней находился в плаванье, в поисках отдыха или цивилизации. Уникальность Марины Ивановны в том, что в огромных волнах поэзии, она первая из женщин проплыла так много и, неизменно, классически.

Но я не читала ее нескольких книг, опубликованных при жизни, а последняя книга, составленная в 1940 году, была отвергнута и не опубликована. Первая ее книга в количестве 500экз. в 1910году была опубликована на деньги автора. Т.е. о величии автора при жизни говорить не приходится. Значит, великой Марина стала с помощью титанического труда ее сестры – Анастасии, писателя, беззаветной труженицы, прожившей длинную жизнь, и все силы, тратившей на величие Марины, и рифмы – 'ракет', которых не было до 1941 года в ходу человеческого лексикона.

За окном мелькали цветные осенние деревья, чем ближе к морю, тем зеленее и ниже становились деревья, иногда длинная вереница деревьев заканчивалась, и появлялись поля с нежной зеленью озимых. Порой луга украшали пестрые стада коров, затем появлялись поселки, стоящие с двух сторон дороги. Небо везде было затянуто одной непроницаемой серой пеленой. За полчаса до Соленого моря небо вспыхнуло яркой голубизной. Солнце светило и радовало всех приезжающих.

Я в купе с кондиционером хорошо отдохнула и без дорожной усталости вышла на конечной остановке. Соленое море встретило осенней прохладой в свете яркого солнца. Набережные были свободны для прогулок. Уделив морю, пять минут, я поехала в горы, в санаторий, где на пять суток было заказано мне место. При входе в санаторий, я показала пластиковые медицинские карты, мне сразу были назначены и стол, и процедуры. В бассейне плескалась морская вода, и это меня вполне устраивало. Погода меня не волновала: санаторий был покрыт одной крышей, в случае непогоды, зонт для перехода из одного здания в другое тут был не нужен.

Горные тропки и набережные моря хорошо успокаивали. Пять дней пролетели мгновенно, состояние отдохнувшего тела приятно радовало меня.

Обратный путь я решила совершить по воздушной трассе. Дорога в аэропорт заняла часа полтора. Автобус типа большого Джипа, сильный и надежный на горных дорогах, быстро доставил к трапу самолета. Радарная арка без промедления пропустила пассажиров в салон с багажом. В арке было расположено столько датчиков, что не надо было пассажиров раздевать, и багаж открывать. Датчики сами знали, где и что находиться.

Без помех я прошла в салон самолета. Салон самолета был красиво изолирован тройной, противошумовой и тепловой изоляцией от звуков, работающих двигателей.

Комфортные кресла, маленькие столики, экраны с веселыми фильмами и час полета, остался приятным воспоминанием. От аэропорта до дома доехала я на такси. Все, я совершили короткую поездку за новыми впечатлениями, я была готова к новому витку знаний, к работе.

Жизнь прекрасна, когда можно легко связать свои мысли с реальным человеком. На пустом столе гордо лежал черный мобильный телефон. За столом сидел великолепный мужчина, его ноги под столом не находили свое место, и он сидел параллельно столу, вальяжно опираясь спиной на стену. Волнистые волосы мужчины ниспадали на дивные мужские плечи, глаза прятались в прядях челки, колени в черном панбархате лежали одна на другой. В руке, он держал бокал с красным напитком, скорее всего то было вино, по его заказу. Он был вальяжен и не вежлив с женщиной, сидящей рядом; ей его отношение к ней было неприлично безразлично.

Я впитывала в себя его прозаические флюиды, в нем было нечто завораживающее, но это очарование было одноразовым. Я его знала очень давно, но успела заметить, что он непроизвольно медленно, стал, спивался. Его глаза тускнели, от выпитого вина, но как источник энергии он еще годился. Я была потребителем мужской энергии, если я делилась своей энергией с одним мужчиной, то обязательно должна была найти того, с кого я выкачаю эту самую энергию, даже не касаясь, мужчины рукой, чисто профессионально, одними глазами. Он пил вино, и это было правильно.