Евгений Акуленко - Ротмистр

азартно, с полной отдачей. Зная, что при любом старании не сможет причинить тому вреда. И что катана всегда замрет на волосок от тела, не царапнув кожу.

— Ну, уже не так плохо, — Ревин остановил поединок, кивнул. — Растете, молодой человек.

— Это не главное мое достоинство, — Никита смахнул со лба бисеринки пота. Улыбнулся. Из уст Ревина, пожалуй, это была наивысшая похвала.

— Ужель ты где-то наслушался про свою добродетель? А! Знаю откуда дует ветер! Поди, девицы напели? Что так и вешаются на шею гроздьями? Ладно, не красней!.. Мужчина всегда должен уметь постоять за себя. К тому же, фехтование…

— Тренирует ум, — переняв менторский тон, закончил Никита.

— Ага, — кивнул Ревин. — Точно… А за стул вычту из жалования!.. Снаружи апартаменты Ревина выглядели непритязательно. Трехэтажное здание конторского типа без архитектурных излишеств в неслишком престижном деловом квартале Франкфурта. Внутреннее убранство также роскошествами не отличалось. Все строго, по-деловому. Кабинеты клерков, конструкторские мастерские, помещения жилого крыла. Экономя время, Ревин жил и работал здесь же. Никто бы не догадался, что перед ним резиденция самого влиятельного человека в мире. Разве что толстенный пучок телеграфных проводов, подходящих к фасаду, навевал кое-какие размышления. Здесь обиталась целая армия счетоводов, экономов, адвокатов, брокеров, стряпчих, приказчиков — крошечная верхушка огромного айсберга. Управляющие управлениями. Ревин буквально разрывался между свалившейся на него финансовой махиной и научными разработками. Поэтому здание также населяли всех мастей ученые, инженера, чертежники и изобретатели. Хозяйство быстро обросло всевозможным обслуживающим персоналом, будто дредноут ракушечником. И Ревину пришлось прикладывать все свои организаторские способности, чтобы с головой не погрязнуть в трясине третьестепенных дел. Устав от бесконечной рутины, он вознамерился поставить вместо себя молодого, деятельного и работоспособного человека, которому бы безоговорочно доверял. Матвей Нилыч с компанией вернулся в Россию, пришедшись ко двору новоявленного царя Николая. А точнее, его супруги, тяготеющей к разного рода мистическим проявлениям и оккультизму. Ливнев от предложения открестился, сославшись на дающий знать возраст. Стар, дескать, он уже для перемен и потрясений и теплое место покидать не желает. Вортош вначале было дал добро, но узрев объем бумажной работы, цифр, балансов и сводов, пошел на попятную, спешно бежав в Петербург. Про Йохана и говорить нечего. У него философичный склад ума, меланхолический характер и, вообще, он все еще поминает свое притворство инженером, по заверениям, едва не сведшее с ума. Не для него эта работа. И тут Ревин очень кстати вспоминает про сына Ливнева — Никиту, к тому времени блестяще закончившего офицерский корпус… Как-то Матвей Нилыч изволил поинтересоваться за рюмкой коньяку, вкрадчиво так и вполне себе невинно, что же Ревина так настойчиво подстегивает к постройке врат? У него ведь есть все, о чем только может мечтать человек: деньги, власть, неограниченные возможности. Неужели там, ну… в том, другом мире, его ждет нечто такое, что в мире этом недостижимо? Ведь ни дома, ни семьи, ни друзей у Ревина не осталось. Это правда сложно понять. Наивысшее счастье для скаута — выполненная работа. Мост между звездами. Им не нужно наград и иных мотивов. Такие вот странные люди… Ревин, сбежав от свиты подчиненных, добивающихся аудиенции по разнообразным вопросам, повез Никиту обедать в ресторан, а после еще в одно место за город, пообещав пространно, что там есть на что посмотреть. Поначалу Никита подумал, что перед ним озеро. Но идеально круглый котлован, напоминающий по форме пиалу, был пуст. Это на солнце блестели медные пластины, устилающие поверхность. Размер сооружения потрясал. Фигурки рабочих, ползавших по металлической конструкции в центре, были едва различимы. Пожалуй, если действительно наполнить емкость водой, то внутри можно кататься на прогулочных яхтах. Огромная огороженная территория охватывала и участок реки. Русло перегородили плотиной и устроили электростанцию. Падающие потоки воды вращали громадные роторные колеса. Никита разглядывал индукционные катушки высотою в два человеческих роста, трансформаторы размером с дом и иные непонятного свойства и назначения конструкции, соединенные сетью кабелей. На выкупленном в частную собственность поле раскинулся целый городок: плавильни, мастерские, жилые казармы, конюшни. В округе не было точки, чтобы окинуть стройку глазом.

Наверное, только птицы сверху видели всю картину целиком. И тем удивительнее, по признаниям Ревина, все это буйнодействие имело под собой одну цель — смоделировать единственное устройство.

— Вот такое оно у нас, с половину ногтя мизинца. Каждый из инженеров отвечал за свой участок стройки. И никто не знал, что же они создают на самом деле. Ревин сочинял что-то про исследования ионосферы, про передачу энергии на расстояние. Даже вынужден был опубликовать интервью в местной газете. Но лучше все, конечно, подобного рода вопросы исчерпывало астрономических сумм жалование.

— Желаете присутствовать при запуске? Никита кивнул. Глаза его заблестели. Судя по тону, Ревин не шутил. Никита прождал несколько часов, вцепившись в перила смотровой площадки. Ему грезилось, что вот сейчас ниспадет завеса и приоткроется окно в другой мир, из воздуха соткутся неведомые города и чудесные здания, волшебные механизмы и огромные корабли…

— Устал? — за плечо тронул Ревин. — Нет? Ну, гляди… И, повинуясь взмаху руки, взвыли, набирая обороты, турбины, зарокотали генераторы. Взвыла предупреждающая сирена. Некоторое время ничего не происходило. Потом над металлической конструкцией в центре чаши возникло синеватое свечение, похожее в упавших сумерках на северное сияние. Продержалось пару секунд и исчезло. Ревин щелкнул хронометром. Пояснил:

— Дольше не получается, сгорают кабели. Никита выглядел разочарованным.

— И это что же? Все?.. Ревин усмехнулся.

— Это не врата, молодой человек. Всего лишь антенна, передающее устройство… С вероятностью в один процент сигнал достигнет адресата. Это неплохо. Никита с тоской поглядел в небо на загорающиеся звезды. Такие холодные и далекие. Нахмурился и, словно собравшись с силами, прошептал:

— А я… успею?..

— Не знаю, — покачал головой Ревин. — Не знаю… Но я постараюсь, обещаю!..

На яру, на обрывистом берегу реки Оки растет плакучая береза. Под нею камень – валун с округлыми боками высотою в рост. Время от времени сюда приходит человек. Один. Легко взбирается на холм и подолгу сидит, привалившись спиной к граниту. Ежели дело к вечеру и день простоял погожий, то камень теплый, будто печка. Отсюда далеко видать. Лес на другом берегу, окские разливы, пригород весь, вон, как на ладони. Подолгу сидит человек. Шевелит губами беззвучно, когда хмурит, когда улыбается сам себе, гладит шершавый бок, словно кошачью спину. Вот в небе появляются звезды. Такие близкие и яркие, кажется рукой достать можно, кажется зацепят сейчас ветки и посыплется в реку серебряный горох. Глядит человек в небо, а на щеках у него две мокрые дорожки. Только не видно их в темноте…