Елена Усачева - Большая книга ужасов 2015 (сборник)

– Вот здорово! – обрадовался Андрей. – Ужасно неудобно бегать в обмотках из ремней и шарфа.

Стас громко чихнул. Андрей посмотрел на него и улыбнулся:

– Ты как? Собаки тебя не тронули?

Стас отрицательно помотал головой.

Андрей вздохнул и начал тихонько объяснять:

– Ребята, это место такое, оно из нас старается нелюдей сделать, вывернуть нас, понимаете? Здесь нет ничего и никого живого, не может быть, потому что Мертвый город питается живыми душами, переваривая их и превращая в нежить. Нам нельзя злиться друг на друга, нельзя ссориться, каждая такая мысль тут же материализуется и старается вырастить еще одну, потом еще, они пожирают друг друга и вместе пожирают человека или животное, все живое…

– Откуда ты знаешь? – всхлипнула Ника.

– Не знаю, – он прикрыл глаза, – понял еще тогда, когда вы со Стасом и собаками ушли вперед. На меня напал краевед…

– Старик? Сергей Викторович? – переспросила удивленная Ника.

Андрей покачал головой:

– Как тебе объяснить… Это не Сергей Викторович уже, это его личина, то, что от него осталось. Он морочил нас с самого начала. Знаешь, у меня все время возникали всякие сомнения, но не было времени подумать. А когда он предложил мне бросить вас тут, отказаться, пожертвовать вами ради спасения своей шкуры – понимаешь, вот тогда пазл сложился! Все кусочки мозаики встали на свои места.

– Андрей, ты бредишь? – засомневалась Ника. – Он же с самого начала помогал нам, предупреждал об опасности, и если бы мы послушали его…

– Послушали? – Андрей даже голос повысил от возмущения. – Ты вспомни, что он нам говорил? По сути, он заманил тебя к фуриям. А мне посоветовал сидеть в убежище и не высовываться!

– К кому заманил? – переспросила Ника.

– Да к фуриям, ну, ведьмам в подвале, которые забирают память.

– Краевед называл их мойрами, – задумчиво произнесла Ника.

– Мойры, фурии – какая разница! – буркнул Стас.

– Нет, не скажи, мойры – это богини судьбы, они предсказывали будущее и пряли нити судеб каждого человека, – объяснил Андрей.

– Кто придумал? – уточнил Стас.

– Греки… – ответил Андрей. – Нет, не похожи они на богинь, настоящие злобные фурии, или гарпии, мертвечиной от них несет, вот что! – уверенно заявил он. – И еще они как-то умеют влиять на человека, такие насылают чары, и человек подчиняется им, не может сопротивляться, или слабый очень, или еще что… – Андрей покосился на Стаса, тот покраснел. – Мы со Стасом в песчаную бурю попали, прямо как настоящая, даже песок потом пришлось выплевывать, но ведь бури никакой не было, мы всего лишь преодолели два шага до выхода из комнаты, где они засели.

– Да, я тоже помню комнату, – встрепенулась Ника, – и еще очередь из призраков, и под ногами как будто сухие ветки, такой плотный слой… как будто гнездо птичье… А что, если это и есть их гнездовье? – неуверенно предположила она.

– Там много сушняка, я помню, да, – согласился Стас, – Так, может, сжечь все, и дело с концом?

– Может, и сжечь, краевед болтал что-то о силе вещественного огня. Жаль, зажигалка больше не работает. – Андрей задумался. – Только сначала надо Митьку найти.

Стас хлопнул себя по лбу:

– Вот я кретин! Ребята, я же варежку нашел там, в развалинах, может, она вашего Митьки?

Он полез в карман. Ника тоже. Она достала вязаную варежку с узором из желтой нитки:

– Такую?

Стас показал свою находку:

– Да.

Ника схватила вторую варежку:

– Я как чувствовала! Он был там! Они его похитили и держат… где они могут его держать?

Подошла Серенада, обнюхала обе варежки и, опустив нос к самым ступеням, принюхалась.

– Собаки что-то почуяли! – воскликнул Стас.

– Серенада, след! – дрожа от нетерпения, приказала Ника. Но собака уже рванула вверх по ступенькам.

Ника, и откуда только силы взялись, понеслась следом, за ней бросились остальные собаки.

– Эй, погодите! – Стас поднялся и кое-как поковылял следом. На ходу обернулся, взглянул на лежащего Андрея:

– Ты как?

– Иди присмотри там за ней, со мной все будет нормально, – кивнул Андрей.

Стас поднялся еще на один пролет, под ногами захрустело. Только это уже было не битое стекло, а полчища тараканов, чем выше, тем гуще покрывающих ступени, перила и стены. Они двигались плотным потоком, шуршали хитином ненужных крыльев, срывались с потолка гроздьями и ползли, ползли вверх.

Над головой послышался голос Ники:

– Фу, гадость какая…

– Ника, я иду, – предупредил Стас. Он скоро догнал ее. Она не двигалась с места, перед ними шевелилась плотная масса насекомых.

Стас сплюнул с досадой:

– Я же говорю, всё сжечь!

Живая завеса набухала и опадала, внезапно она выплюнула огромный комок насекомых, который, скуля, покатился вниз по лестнице, но тут же вскочил на ноги и отряхнулся, брезгливо поводя впалыми боками.

– Нуар! – Ника схватила пса за холку. – Рядом!

– Чем бы их разогнать? – Стас подтянул повыше воротник, закрывая рот и нос, и рванул прямо на завесу. Он размахивал руками, как мельница крыльями, и тараканы подались в стороны, отпрянули к стенам, разделились на потоки. Ника, преодолевая отвращение, пошла следом, Нуар опять проскользнул вперед. Остальных собак не было видно.

Стас и Ника очутились на лестничной площадке с единственной дверью. У двери сидели собаки. Как ни странно, тараканы обтекали дверь, и с виду она оказалась совершенно обычная, выкрашенная некогда коричневой краской, и даже ручка у нее была – ржавая металлическая скобка. Ника подергала ручку, толкнула дверь, и та довольно легко подалась, распахнулась внутрь.

Внутри, в сером сумраке пустой и пыльной квартиры, не было ничего, кроме древнего сундука с тяжелой крышкой.

Собаки с громким лаем кинулись к сундуку и стали прыгать на него, ударяясь передними лапами.

Стас и Ника не без труда подняли крышку и увидели спящего Митьку.

– Митька! – завопила Ника, залезая в сундук. Серенада успела первой, запрыгнула и с воодушевлением принялась вылизывать Митькино лицо.

Он открыл глаза и улыбнулся.

– Я так и знал, что это плохой сон, – сказал он.

– Ничего себе экземпляр! – пробормотал Стас, уставившийся на громадную, величиной с крупную собаку, крысу. Крыса деловито принюхалась, разглядывая людей, своими пронзительными глазками и быстро удалилась, только топот лап раздался с лестницы.

– Ника, я не сплю? – Митька протер глаза, осмотрел комнату, собак, Стаса.

– Митька, давай руку, бежим отсюда! – распорядилась сестра. Митька не заставил себя упрашивать и вылез из сундука. Взгляд Ники скользнул по идеально гладкой черной поверхности большого зеркала, вделанного в крышку сундука. – Зеркало без дна, – произнесла Ника, пытаясь вспомнить, где она видела прежде нечто подобное. Нет, не вспоминалось. Схватив брата за руку, Ника потянула его прочь из комнаты. – Как тебя только угораздило! – выговаривала она. – Мы тут уже знаешь сколько! Все углы облазали! Зачем ты сел в пустой автобус?!