Роберт МакКаммон - Моё!

Лорд Джек мертв.

Джек Гардинер сейчас умрет.

Она спасет его от свиней последним актом любви.

Она переложила Барабанщика на изогнутую руку, вытащила из сумки револьвер и навела его почти в упор.

Джек вдавился в угол. Рядом с ним на стене был взятый в рамку герб: замок на облаке, окаймленный оленями и мечами. Под этим гербом была фамилия: Кавано.

Мэри скрипнула зубами, глаза ее потемнели обещанием смерти. Джек издал хныкающий звук, как побитая собака.

Она спустила курок.

Страшным грохотом раскатился выстрел в холле. Сэнди Кавдно вскрикнула. Мэри выстрелила второй раз. И третий выстрел прогремел, и густая красная любовь хлынула из пробитого тела. Мэри прижала дуло к его лысеющему черепу и выпустила четвертую пулю. Голова Джека лопнула, разметав мозги по всей комнате и по свитеру Мэри. Кровь и мясо веснушками налипли ей на щеки и прилипли к желтой «улыбке».

Осталось две пули. Женщина и ребенок.

Она пошла было за ними, но в дверях остановились. Две пули. Для женщины и ребенка. Но не для тех, которые корчатся и вопят в той комнате. И не в этом доме, где скоро свиньи налетят и потащат трупы, как охотники с трофеями.

Хромая к двери, Мэри миновала Бога, укрывшегося в углу.

— Ты знаешь где, — сказал он ей из-под широкополой шляпы, и она ответила:

— Да.

Она ушла из этого дома, унося Барабанщика, — вдвоем против всего мира.

Сев в машину, она поехала задним ходом к дороге, разбрасывая колесами гравий и одной рукой доставая атлас дорог.

Ее палец отметил маршрут и место. Это недалеко. Миль двадцать по прибрежной дороге. Знакомый путь. Интересно, ездил ли когда-нибудь туда Джек чтобы посидеть и помечтать о прошлом.

Нет, решила она. Он никогда туда не ездил.

При повороте на Оверхилл мимо нее проехал полицейский автомобиль со включенной мигалкой. Он повернул на Муир-роуд и скрылся из виду.

Мэри поехала дальше. Домой.

Дверь открылась, и выглянул седоволосый человек в зеленом халате, на котором были изображены парусники.

— Да? — спросил он так, как будто возмутился вторжением.

— Ник Хадли? — спросила Лаура. Нервы ее плясали.

— Да. Кто вы?

— Меня зовут Лаура Клейборн. — Она изучала его лицо. Слишком стар для Джека Гардинера. Это не он. — Вы не видели женщину — крупную женщину ростом около шести футов, с ребенком? Она могла ехать на…

— Темно-синем «чероки», — сказал Хадли. — Да, она подходила к двери, но ребенка я не видел. — Его взгляд отметил ее грязную одежду и забинтованную руку. — Она тоже знала мое имя. Что все это значит?

— И давно это было? Эта женщина. Когда она была здесь?

— Минут пятнадцать назад. Сказала, что ищет Муир-роуд. Слушайте вы бы мне объяснили…

Он вдруг уставился на улицу, и Лаура обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть проносящийся полицейский автомобиль, ехавший со включенной мигалкой, но без сирены.

«Муир-роуд отсюда к западу», — сообразила Лаура.

Она отвернулась от Ника Хадли и побежала к «катласу», завела мотор и оставила резиновую черту на мостовой, рванув по Оверхилл и высматривая Муир-роуд. Каким-то образом Мэри Террор опередила ее всего лишь на пятнадцать минут вместо трех-четырех часов. Оставалась надежда вернуть Дэвида… оставалась надежда… оставалась…

Темно-синяя машина вынырнула из-за угла перед Лаурой, держась осевой линии, и Лаура увидела лицо женщины за рулем. В ту же минуту Мэри узнала Лауру, и «чероки» с «катласом» разминулись всего на три дюйма.

Лаура вывернула руль рукой и локтем, загоняя автомобиль на чей-то газон, разворачивая его и возвращаясь на Оверхилл, но теперь двигаясь на восток. Она вдавила педаль в пол, «катлас» кашлял черным дымом, но набирал скорость, «чероки» летел впереди, и через несколько секунд они пронеслись мимо дома Ника Хадли, ревом моторов вспугнув птиц у купальни.

На следующем повороте «чероки» выскочил на тротуар и подбросил в воздух почтовый ящик. Лаура вышла на дистанцию в сорок футов от Мэри и держалась там, полная решимости не потерять ее вновь. Она не знала, в машине Дэвид или нет, и зачем едет полиция к Муир-роуд, и во Фристоуне ли находится Джек Гардинер, и почему фора Мэри Террор сократилась до сорока футов, но она знала, что Мэри Террор теперь от нее не уйдет. Никогда. Сколько бы она ни ехала, куда бы ни стремилась. Никогда.

«Чероки» и «катлас» свернули на Парк-стрит, проревели мимо мигалки, мимо знака ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ВО ФРИСТОУН. Глаза Мэри перебегали от вьющейся дороги к автомобилю в зеркале заднего вида и обратно. От шока при виде Лауры еще сильнее закрутился вихрь ее расшатанного сознания. Как бы то ни было, все есть карма. «Да, — решила Мэри, — это карма, и с кармой нет борьбы». Пусть эта сука пожалует. До того, как отнять жизнь у себя и ребенка, Мэри казнит эту суку, которая убила Эдварда и Беделию.

У Мэри высохли слезы. Ее лицо стало руинами размазанного грима, глаза ввалились и налились кровью. Ее сердце достигло финала своей эволюции. Теперь оно было пусто, грезить ей больше не о чем. Она — последний выживший боец Штормового Фронта, и Штормовой Фронт умрет там, где родился.

В шести милях за Фристоуном она свернула на проселочную дорогу, ведущую на запад к Тихому океану. Лаура держалась за ней. Мелькали мили, дорога была пуста. Мэри повернула налево, следуя маршруту на своей карте, и Лаура не отставала от нее. Мэри улыбнулась про себя и кивнула. Ребенок лежал тихо, хватая ручками воздух.

Дорога вилась сквозь густой лес. Мелькнул знак: ЛЕСНОЙ КОРДОН ПОЙНТ-РЕЙЕС — 2 МИЛИ. Но Мэри, не проехав и мили, резко повернула «чероки» направо, на другую узкую грунтовую дорогу. Она прибавила скорость, и земля комьями летела в ветровое стекло «катласа», потому что Лаура тоже свернула.

— Давай! — сказала Мэри, и голос ее сипло задребезжал. — Давай за мной!

Лаура гнала вслед за «чероки», колеса тряслись и прыгали по ухабам. Где-то через милю пыль кончилась, но лес по обе стороны дороги подернула паутина тумана. Проникавший в машину воздух Тихого океана нес запах соли. Она вошла вслед за Мэри в следующий поворот, между ними клубился туман, и вдруг ей в глаза вспыхнули стоп-сигналы.

Мэри ударила по тормозу. Лаура рванула руль вправо, мышцы плеча завопили от боли. «Катлас» ушел от столкновения, но съехал с дороги в сосновый лес. Колеса зарывались мшистую топь, между деревьями висел голубой туман. Лаура надавила на тормоз, и «катлас» ободрал боком сосновый ствол и остановился в болоте, уйдя в трясину по ступицы.

Лаура взяла пистолет. Сквозь туман она видела остановившийся джип с погасшими стоп-сигналами. Сиденье водителя было пусто. Лаура открыла дверцу и шагнула в болото, доходившее ей до лодыжек. Мотор «чероки» не работал. В молчанье Лаура услышала тяжелые удары своего сердца и крики чаек.