Алексей Корепанов - Зверь из бездны

А передышка была мне просто необходима — я уже умаялся, анализируя данные по группе Махача-Блендари, по всей этой уголовной подпольщине, что пыталась выползти с Соловьиной Трели. Да, дел у нас в Униполе всегда хватало — к сожалению, человечеству было еще ох как далеко до ангельского состояния, и много еще преступных действий творилось на всех планетах Ассоциации Миров. Я согласился бы, наверное, пойти продавцом цветов, лишь бы наша работа в одно действительно уж прекрасное утро оказалась ненужной. Но об этом можно было пока только мечтать. Мечтать, расслабившись за чашкой кофе, в такие вот краткие минуты передышки.

«Но исполинские тебе мешают крылья… внизу ходить… в толпе… средь шиканья глупцов…» — восхитительным голосом пел Джулио Понти.

Да, кафе «Якорь на дне» было очень славным местом, и мне нравилось сидеть здесь в одиночестве, в уютной кабинке… но пора было продолжать работу, вычислять тайники Махача, ставить задачи биокомпу Валентину. Я дослушал песню, дожевал последний бутерброд и уже собрался оторваться от прямо-таки обволакивающего дивана, когда почувствовал легкий укол браслета.

— Лео, — сказал браслет голосом Кондора, — отложи текучку и заходи ко мне.

— Хорошенькая текучка! Если компанию Махача и Блендари считать текучкой…

— Я не так выразился, — перебил меня шеф. — Но тут кое-что похлеще.

— Откуда, господин Суассар? — осведомился я. Самое неприятное, когда дела начинают наслаиваться друг на друга. — Издалека?

— Нет, рядышком. Пионер.

Пионер был вторым по величине городом на Соколиной. Он находился ниже по Дунаю, до него от столицы было три часа езды. Там работали очень опытные наши коллеги, кое с кем мне не раз доводилось общаться… и если уж они просят помощи у нас — значит, дело действительно неординарное.

— Очень горячо, господин Суассар? В двух словах, для настроя. А то у меня в печенках засел этот Махач, будь он неладен!

— Горячее не бывает, Лео. Сорок шесть трупов и какая-то чертовщина. Пo описаниям очевидцев — нашествие чуть ли не библейской бронированной саранчи с человеческими лицами и скорпионьими хвостами. В общем, сплошной Апокалипсис. Можно было бы говорить о массовом психозе, но трупы-то настоящие. Давай, Лео, посмотришь материал. А по Махачу разберемся.

Кондор ушел со связи, а я торопливо встал и покинул уютную кабинку.

В парке было тихо. Солнце начинало снижаться над Дунаем, в небе парили пушистые клочья облаков. Воздух был еще по-летнему теплым, но пожелтевшие листья сильмоний могли осыпаться с коротких веток после первого же затяжного дождя с порывистым ветром. Пройдя мимо словно застывшего на взлете здания синтезтеатра, я вышел на улицу.

Библейская саранча с человеческими лицами… Сорок с лишним трупов… «Какая-то чертовщина» — по определению Кондора. И это здесь, у нас, в трех часах езды от Кремса, буквально под боком у Унипола!

Внезапно что-то кольнуло в сердце и я невольно замедлил шаги, так что сзади на меня наткнулся лохматый джонни, которого вела на поводке черноволосая девчушка в радужных переливчатых шортах. Что-то непонятное шевельнулось в глубине души, что-то тревожное… На миг мне показалось, что уже было со мной когда-то нечто такое… в какой-то другой жизни…

Смертоносная саранча Апокалипсиса… Гибель людей… Гибель людей…

— Питер, фу, не трогай чужие ноги! — сказала девчонка, дергая за поводок.

Гибель людей…

Я знал, как называется такое явление: ложная память. Это называлось ложной памятью.

У входа в здание Унипола я увидел Станислава Лешко. Стан стоял на ступенях, ведущих к вестибюлю, и смотрел в сторону стоянки авто — видимо, кого-то ждал. Меня он не замечал. Стан всю неделю занимался «перевертышами», объявившимися на Крыле Ворона, и мы с ним сегодня еще не виделись.

— Привет, — сказал я, поднимаясь по ступеням. — Кого-то встречаешь?

— Должен подъехать один эксперт, — ответил Стан, пожимая мою руку. — Можно было от порта уже пешком дойти. Грибы собирает, что ли? — Он недовольно дернул головой и плечом. — Кстати, неслыханная вещь: нуль-порт второй час не работает.

— Что-о?!

— Да, я узнавал, прибыл ли мой эксперт. Эксперт-то прибыл, но это был последний рейс. Я интересовался у соседей, — Стан ткнул пальцем вверх, подразумевая наших соседей сверху — контакт-группу, — они подтверждают: нет ни выхода, ни входа. Что-то случилось с «нулем»…

Нуль-транспортировка, дарованная человечеству великим Колдуном Мвангбвой Н'Мнгкобви, была единственным нашим средством сообщения с другими мирами Ассоциации. Прекратись она — и отдельные группы человечества окажутся изолированными на своих планетах, разбросанных по разным местам Галактики.

— Причины установлены?

Стан пожал плечами:

— Разбираются. Специалистов хватает. — Он вновь поглядел на стоянку и нервно воскликнул: — Ну где можно столько возиться, а? Или в бар его занесло? Не везет мне с экспертами.

Я оставил его и направился к входным дверям. На душе у меня было тревожно. Трагедия в Пионере… Сбой с «нулем»…

«Прозрейте перед лицом беды», — прошелестело откуда-то издалека… из глубины… изнутри…

Я подумал, что слишком перенапрягаюсь с этим проклятым Махачем. Нельзя так перенапрягаться, иначе точно уж придется перейти в продавцы цветов — кому нужен «пол» со слуховыми галлюцинациями?..

На серых гранитных плитах под ногами вдруг начали расползаться черные кляксы. Я поднял голову и почувствовал прикосновение холодных капель к лицу. В голубом небе по-прежнему беззаботно витали пушистые клочья облаков, и было совершенно непонятно, откуда вдруг взялся дождь, холодный дождь — предвестник наступающей осени и долгой зимы.

Дождь шел все сильней, и прохожие ускоряли шаги и недоуменно смотрели на небо.

«Странно, — подумал я. — Ведь вроде бы еще не пришла пора дождей…»

Кировоград, 1996–1997.