Любите истории пострашнее? - Стивен Кинг

— Именно! «Дар отчаяния» — так это называется в АА. Рэнди сказал, что если я не буду читать молитвы и солгу об этом, он узнает. Потому что он тридцать лет лгал как сивый мерин.

— И вы молились? Даже не веря в Бога?

— Молился и это помогало. Что касается моего неверия в Бога… то, чем дольше я остаюсь трезвым, тем сильнее оно колеблется.

— Если вы собираетесь попросить меня о совместной молитве, то забудьте об этом.

Джек улыбнулся, глядя на свои руки.

— Нет. Мне всё ещё неловко стоять на коленях, даже когда я один. В прошлом месяца, то есть в апреле, Рэнди велел мне сделать Четвёртый шаг. Это значит нужно провести нравственный пересмотр — желательно «дотошный и бесстрашный» — своей личности.

— Что вы и сделали?

— Да. Рэнди сказал, что я должен был записать плохое, затем перевернуть страницу и перечислить хорошее. На плохое у меня ушло десять минут. На хорошее — больше часа. Когда я рассказал об этом Рэнди, он ответил, что это нормально. «Ты пил почти тридцать лет, — объяснил он. — От этого на самооценке мужчины остаётся много шрамов. Но если ты останешься трезвым, они затянутся». Затем он велел мне сжечь листок. Сказал, что так я почувствую себя лучше.

— Почувствовали?

— Как ни странно, да. Как бы то ни было, это подводит меня к просьбе Рэнди на этот месяц.

— Скорее требование, как я полагаю, — сказал Джеймисон, слегка улыбнувшись. Он свернул газету и отложил её в сторону.

Джек тоже улыбнулся.

— Кажется, вы улавливаете характер отношений наставник-подопечный. Рэнди сказал, что пришло время для Пятого шага.

— И в чём он заключается?

— В признании перед Богом, перед самим собой и перед другими людьми истинную природу своих ошибок, — сказал Джек, показав пальцами кавычки цитаты. — Я сказал Рэнди, что составлю список и зачитаю ему. А Бог может послушать. Два зайца одним выстрелом.

— Думаю, он сказал «нет».

— Так и было. Он посоветовал мне обратиться к совершенно незнакомому человеку, например, к священнику, но я не бывал в церкви с двенадцати лет, и не горю желанием. Во что бы я ни собирался верить, — а я пока не знаю, во что именно, — для этого мне не нужна церковная скамья.

Джеймисон, сам не посещавший церковь, понимающе кивнул.

— Рэнди сказал: «Так подойди к кому-нибудь на Вашингтон-Сквер или в Центральном парке, попроси выслушать перечень твоих ошибок. Предложи несколько долларов, если понадобится простимулировать. Спрашивай, пока кто-нибудь не согласится». Он сказал, что труднее всего будет спросить, и он был прав.

— Я… — «Ваша первая жертва», — пришло на ум Джеймисону, но он решил, что это будет некрасиво. — Я первый, к кому вы обратились?

— Второй. — Джек ухмыльнулся. — Вчера я подошёл к таксисту на обеде, и он велел мне проваливать.

Джеймисону вспомнилась старая нью-йоркская шутка. Приезжий подходит к парню на Лексингтон-Авеню и спрашивает: «Вы не могли бы подсказать мне, как добраться до Ратуши или мне сразу пойти на хер?» Джеймисон решил, что не будет посылать человека в одежде «Янкиз» на хер. Он выслушает его, и при следующей встрече с другом Алексом (ещё одним пенсионером) за обедом, у него будет тема для разговора.

— Ладно, приступайте.

Джек полез в карман своей толстовки, достал лист бумаги и развернул его.

— Когда я учился в четвёртом классе…

— Если это будет история вашей жизни, может, всё-таки стоит отдать мне двадцатку.

Джек снова полез в карман свободной рукой, но Джеймисон отмахнулся.

— Я же шучу.

— Уверены?

Джеймисон не знал, уверен он или нет.

— Да. Но давайте недолго. На восемь тридцать у меня назначена встреча. — Это была ложь, и Джеймисон подумал, хорошо, что у него не было проблем с алкоголем, потому что, судя по телепередачам, которые он смотрел, честность в этом деле имела большое значение.

— Не растягивать, понял. Короче, в четвёртом классе я подрался с другим парнем. Разбил ему губу и нос. Оказавшись в кабинете директора, я сказал, что он назвал мою мать плохим словом. Этот парень, конечно, всё отрицал, но нас обоих отправили по домам с запиской для родителей. В моем случая — только для мамы, потому что отец бросил нас, когда мне было два года.

— А эта история с плохим словом?

— Ложь. У меня был плохой день, и я подумал, что станет легче, если подерусь с этим парнем. Он мне не нравился. Не знаю, почему — думаю, была причина, но я уже не помню. С этого и начался мой путь лжи. Я начал пить ещё в средних классах. Моя мама держала в морозилке бутылку водки. Я отпивал из неё, затем доливал воды. В конце концов она поймала меня, и водка пропала из морозилки. Я знал, куда мама спрятала бутылку — на верхнюю полку над плитой, — но после этого я к ней не притрагивался. Наверное, к тому времени там уже была одна вода. Сэкономив карманные деньги и сложив их с деньгами за работу по дому, я попросил какого-то старого алкаша купить мне шкаликов. Он принёс четыре штуки, и один оставил себе. Я поспособствовал его пьянству. Так сказал бы мой наставник.

Джек замотал головой.

— Не знаю, что сталось с этим мужиком. Его звали Ральфом, только я мысленно называл его Убогим Ральфом. Дети бывают жестоки. Насколько я знаю, он умер, и я помог ему в этом.

— Не отвлекайтесь, — сказал Джеймисон. — Я уверен, вам и так есть за что испытывать чувство вины без всяких надуманных поводов.

Джек поднял голову и ухмыльнулся. Джеймисон увидел, что в глазах этого мужчины стоят слёзы.

— Вы говорите, как Рэнди.

— Это плохо?

— Думаю, нет. Думаю, мне повезло, что я встретил вас.

Джеймисон тоже был с этим согласен.

— Что там у вас ещё в списке? Потому что время тикает.

— Я поступил в Браун и окончил его с отличием, но большую часть обучения я лгал и жульничал. У меня это хорошо получалось. Приведу красноречивый пример. Мой студенческий ментор на последнем курсе был кокаиновым наркоманом. Не буду вдаваться в подробности о том, как я это узнал — время тикает, как вы сказали, — но я узнал и заключил с ним сделку.