Эдуард Катлас - Создатели

Тетя Зина спешила. Ей надо успеть убрать в туалетах до звонка. Во время перемены там работать просто невозможно. Во время перемены лучше спрятаться где-нибудь в уголке и отдохнуть заслуженные десять — пятнадцать минут. В мужском туалете старшеклассники вечно курят, поэтому там уборку тетя Зина старалась начинать сразу после звонка на урок — иначе просто не успеть, слишком уж там грязно и намусорено. Но в женском, в женском можно успеть. Девочки, особенно те, что помладше, чуть аккуратней. И двадцати минут, оставшихся до перемены, может хватить.

Когда тетя Зина увидела корчащуюся в петле школьницу, то прежде всего подумала, что туалет, наверное, придется убирать уже во время следующего урока.

После этого она побежала.

Абсолютно разумное и единственно верное решение, на ее взгляд. Если в школе беспорядок, об этом нужно немедленно доложить директору. Или завучу. Даже лучше завучу. Потому что директор все-таки — фигура серьезная. А завуч как раз для того и существует, чтобы разбирать неприятности, которые случаются в школе.

Мелочи важны.

Учительская, где она совсем недавно видела Ларису Валерьевну, находилась этажом ниже.

Надо отдать тете Зине должное, она действительно бежала так быстро, как могла. Не замедлилась даже на лестнице, рискуя сломать себе и ноги, и шею — возраст все же не тот…

Лицо свидетеля появилось и исчезло, а боль не ослабевала. Наоборот, она становилась все острей, а еще к ней начало примешиваться удушье. Лиза не могла больше сдерживаться и стала царапать правой рукой по веревке, пытаясь сдернуть ее с себя. В левой руке по-прежнему была зажата записка, и девочка лишь судорожно дергала ею, не зная, как не выпустить записку и в то же время использовать вторую руку.

Потом она оставила попытки дотянуться до узла, вместо этого попробовав засунуть пальцы под веревку, чтобы хоть немного ослабить давление.

Последняя судорога прошла по телу Лизы, когда тетя Зина еще даже не добежала до лестницы.

Завуч Лариса Валерьевна поняла все моментально. И бежала она, возможно, даже быстрее тети Зины.

Ей понадобилось секунд тридцать, чтобы добежать до злополучного туалета (вечно на третьем этаже проблемы!). И еще десять секунд на то, чтобы снять с шеи девочки петлю. И еще десять минут на то, чтобы окончательно убедиться, что девочка не дышит, несмотря на все попытки привести школьницу в чувство. «Скорая» приехала еще через пятнадцать минут. Но это мало что поменяло.

Лиза была мертва.

Ее дверь закрылась. Хотя на крохотное мгновение она успела заглянуть в щелку. Не увидеть, а лишь представить, что находится там…

Девочка так и не выпустила из руки записку. Из сжатого кулачка ее с трудом вынула завуч. Прочитала позже, когда «скорая» уже увезла труп.

Простые детские слова о вечной любви, о невыносимости разлуки.

На неофициальном учительском совете, проходившем в расширенном составе (с участковым), было решено, что не стоит травмировать ни в чем не повинного и ни о чем не подозревающего мальчика.

Записка какое-то время полежала в папке участкового, а потом просто исчезла, оказалась погребенной под грудой других бумаг.

Лизу похоронили на четвертый день. Небольшой город, случай из ряда вон выходящий, и на похороны отпустили весь класс Лизы, даже параллельные. И ее единственный шел в процессии, не зная, что все это печальное действо происходит только лишь из-за него, для него.

Дверь захлопнулась. Навсегда и окончательно.

Хаммер

Когда тебе четырнадцать, приходится определяться, чему верить. Чему и кому. Тебе еще никто не сказал, что, оказывается, можно иметь свое собственное мнение. Ни учителя, считающие, что ученикам нужно знать их воззрения на любые вопросы. Ни родители, которые верят, что главное, чтобы ребенок слушался. Но «слушался» и «имел собственные суждения» — разные вещи. Может, даже антонимы, когда тебе четырнадцать.

Прежде всего — учителя. Зачем? Зачем тебе свое мнение, когда у них есть что предложить? На любую тему. Как правильно решать задачи и как неправильно. Как правильно чистить зубы и как часто это делать.

Василиск (в миру — Василиса Андреевна), химичка, вообще считает, что зубы чистить вредно. А если это делать, то только каждый раз новой зубной щеткой, и ни в коем случае не использовать зубную пасту — в ней все зло, разрушающее эмаль и потворствующее кариесу. Зубная паста — это заговор фармацевтических компаний, зарабатывающих деньги на пасте, и стоматологов, эту пасту рекламирующих. А потом наживающихся на лечении того самого кариеса.

Все логично. Все сходится. Василиск даже опыты с пастой показывала — как скорлупа в препарате растворяется и ничего от нее не остается. Ее рецепт: никакой зубной пасты! Только зубная щетка, каждый раз новая, и вода. Нет, сейчас многим нелегко, и если нельзя каждый раз взять новую щетку, то надо кипятить старую. После сеанса, так сказать. А еще лучше — перед ним, если есть время.

И совсем хорошо — полоскать зубы мылом. Простым, хозяйственным, не надо никаких излишеств. Да, неприятно, зато… В этот момент Василиск обычно показывала свои зубы. И им — не химическим опытам, а совершенно белым и здоровым зубам — сложно было не верить.

Но есть еще телевизор, по совокупности говорящий все с точностью до наоборот и еще предлагающий жидкость для полоскания. Это уже после того, как ты воспользовался совершенной зубной пастой и новейшей щеткой — продукцией нанотехнологий, в которой расположение каждой ворсинки просчитывалось учеными. Просчитывалось до такой степени, что страшно даже подумать, куда они, эти ворсинки, способны забираться во рту.

А так как между утренней процедурой и вечерней остается некоторое время, когда опасности поджидают твои зубы просто на каждом шагу, то есть еще жевательная резинка. Дешевый полноценный хранитель твоего рта в то время, когда не на кого больше положиться.

Но есть еще родители, которые, несмотря на Василиска, почему-то имеют особый взгляд (отличный от непогрешимого мнения учителя!) и заставляют чистить зубы утром. Но почему-то не требуют делать этого вечером? В чем сильно расходятся с экранными стоматологами.

И самое главное, что сталкивать эти мнения между собой — бесполезное и опасное занятие. Бесполезное, потому что ясности не наступит. Опасное, потому что виноватым будешь ты.

Поэтому тебе приходится определяться, чему и кому верить. Выбирать из чужих взглядов и мировоззрений, потому что своих у тебя нет. Никто не сказал тебе, что ты можешь их иметь. Никому не интересно это твое мнение. Всем нужно только твое послушание.