Говард Лавкрафт - Дневник Алонзо Тайпера

Дневник — видимо, изначально предназначенный единственно для описания предпринятых мистером Тайпером исследований жуткого дома Ван дер Хейлов — был признан подлинным по результатам графологической экспертизы. Почерк свидетельствует о неуклонно возраставшем нервном напряжении автора и ближе к концу местами становится почти неразборчивым. Жители Чоразина — чьи тупость и скрытность сильно осложняют работу всем ученым, исследующим данную местность и ее тайны, — утверждают, что не запомнили мистера Тайпера среди прочих безрассудных посетителей ужасного особняка.

Текст дневника приводится здесь дословно и без каких-либо комментариев. Пусть читатель сам решает, как толковать записи и о чем, помимо безумия автора, они свидетельствуют. Только будущее покажет, имеют ли они значение для разгадки древней тайны. Следует заметить, что специалисты по генеалогии подтверждают правильность запоздалых умозаключений мистера Тайпера относительно личности Адриана Слейта.

Прибыл на место около шести часов вечера. От Аттики пришлось добираться пешком, и я едва успел до начала грозы, ибо никто не согласился дать мне внаем лошадь или конную повозку, а водить автомобиль я не умею. Особняк Ван дер Хейлов оказался даже ужаснее, чем я ожидал, и мысль о грядущих событиях пугает меня, несмотря на мое нетерпеливое желание разгадать тайну. Скоро, очень скоро наступит страшная ночь — Вальпургиева ночь, древний ведьмовской шабаш, — и после той истории в Уэльсе я знаю, чего ждать. Что бы ни случилось, я не отступлю. Движимый неким непостижимым стремлением, я посвятил всю свою жизнь исследованию нечестивых тайн. Я явился сюда только за этим и безропотно приму любой жребий.

Когда я добрался до Чоразина, уже совсем стемнело, хотя до захода солнца еще оставалось изрядно времени. Никогда прежде я не видел столь плотных грозовых туч, сплошь заволакивающих небо, и, если бы не вспышки молний, я бы наверняка заблудился во мраке. Крохотная глухая деревушка производит отвратительное впечатление, а немногочисленные местные жители смахивают на клинических идиотов. Один из них поприветствовал меня, будто старого знакомого. Окрестности я разглядел плохо — это маленькая заболоченная долина, заросшая странным коричневым тростником да трухлявыми грибами и окруженная чахлыми, кривыми деревьями с голыми ветвями. А за деревней возвышается сумрачный холм, увенчанный загадочным сооружением из установленных по кругу громадных камней, с еще одним камнем в центре. Вне всяких сомнений, это и есть ужасная доисторическая постройка, о которой рассказывал мне В*** при нашей встрече в Н…естбате.

Огромный особняк стоит посреди парка, сплошь заросшего какой-то диковинной разновидностью шиповника. Я с трудом продрался сквозь заросли и при виде древнего ветхого строения на несколько мгновений замер в нерешительности, страшась войти внутрь. Дом казался чудовищно запущенным и грязным, и я подивился, как такое насквозь прогнившее здание до сих пор еще не развалилось. Оно целиком деревянное, и, хотя его первоначальные контуры скрыты за беспорядочным нагромождением разнообразных пристроек, добавленных в позднейшие периоды, мне думается, в свое время оно строилось в традиционном колониальном силе Новой Англии. Вероятно, соорудить такой дом было проще, чем каменный голландского типа, — к тому же, помнится, жена Дирка Ван дер Хейла являлась уроженкой Салема, дочерью нечестивого Абаддона Кори. Едва я поднялся на маленькую крытую веранду, как разразилась яростная гроза: непроглядная темень, проливной дождь, гром и молния, ураганный ветер, будто когтями рвавший на мне одежду, — в общем, чистое светопреставление. Дверь оказалась незапертой, и, достав электрический фонарик, я зашел внутрь. Пыль толстенным — в несколько дюймов — слоем покрывала пол и мебель, и там стоял затхлый запах плесени, точно в сыром склепе. Длинный холл тянулся через весь дом, а справа от входа находилась закругленная лестница. Я осторожно поднялся по хлипким ступеням на второй этаж и расположился в одной из комнат в передней части здания. Похоже, дом полностью обставлен, хотя почти вся мебель разваливается от ветхости. Я пишу это в восемь часов вечера, после холодного ужина из прихваченных с собой съестных припасов. В дальнейшем продукты мне будут приносить деревенские жители — правда, они отказались заходить дальше полуразрушенных ворот парка. Покамест нельзя, говорят они. Очень хотелось бы избавиться от неприятного ощущения, что все здесь мне знакомо.

Я чувствую присутствие в доме нескольких таинственных сущностей. Одна из них настроена ко мне явно враждебно — некая злая воля, стремящаяся сломить меня и взять надо мной верх. Я должен собрать все силы и сопротивляться, ни на миг не давая слабины. Мой противник является воплощением безмерного зла и обладает определенно нечеловеческой природой. Думаю, он связан с некими неземными силами, населяющими неведомые пространства вне времени и за пределами Вселенной. Он возвышается подобно могучему колоссу, подтверждая все сказанное о нем в рукописях Акло. Явственно ощущая громадность его размеров, я не могу понять, каким образом столь гигантское тело вмещается в комнаты — хотя зримого тела у него нет. Возраст его, надо полагать, бесконечно древний — чудовищно, невообразимо древний.

Ночью почти не спал. В три часа пополуночи над округой повеял легкий, вкрадчивый ветер, который крепчал с каждой минутой и вскоре достиг ураганной силы, так что стены ветхого дома стали сотрясаться. Когда я пошел вниз с намерением крепко затворить гремящую входную дверь, темнота словно бы сгустилась в полузримые формы — по крайней мере, в моем воображении. Едва начав спускаться по лестнице, я почувствовал сильный толчок в спину — полагаю, то был ветер, хотя я готов поклясться, что различил расплывчатые очертания громадной черной лапы, когда быстро обернулся. Однако я удержался на ногах, благополучно спустился вниз и задвинул тяжелый засов ходящей ходуном двери.

Вообще-то я собирался обследовать дом только на рассвете, но теперь, оставив всякую надежду заснуть и подстрекаемый смешанным чувством страха и любопытства, я решил приступить к делу безотлагательно. По щиколотку утопая в пыли, я со своим мощным фонарем двинулся к большой гостиной в южной части дома, где с уверенностью рассчитывал найти портреты. Они действительно оказались там — как говорил мне В*** и как мне, похоже, было известно из какого-то другого, ныне забытого источника. Иные холсты потемнели от времени, покрылись плесенью и пылью до такой степени, что разглядеть на них что-либо толком не представлялось возможным, но на портретах, сохранившихся в чуть лучшем состоянии, я безошибочно распознал представителей отвратительного семейства Ван дер Хейлов. Лица на нескольких полотнах показались мне смутно знакомыми, но кому именно они принадлежали, я так и не вспомнил.