Алексей Сквер - Дальше — не будет.

Стас до боли сжал зубы.

— Прости родная… я… я покурить… — и начал вставать.

— Кури здесь, котёнок…. Не уходи…

— Извини… я подышу… — Стас натянул штаны и двинулся к веранде. Хотелось бежать отсюда хоть к чёрту на рога…хоть к иуде…там хотя бы…кто?? Живые??

Да уж поживее этих. В нутрии привычно начинала разливаться ярость, уже так давно знакомая ему ярость бессилия — самое разрушительное чувство на земле, когда тебя припирают спиной к стенке и у тебя остаётся лишь один выход — прогрызть путь к свободе не считаясь с обстоятельствами и потерями. Путь к саморазрушению состоит из облегчения того пути по которому ты с дури побежал изначально.

Хотелось выпить… прямо как тогда. В другой жизни. Настоящей. Как глупо было всё!! Зачем было ввязываться во всё это?? Машка. Ну, разлюбила. Ну сказала: «Ухожу!», и что?? Неужели умершая любовь женщины стоила целого мира?? Мира, гораздо сложнее, чем он мог себе представить!! Мир, который невозможно повторить, как себе не представляй! И что теперь?? А теперь беготня между миром самоубийц и той убогостью, которой пытаешься заменить то, что не ценил, пока не потерял?? Почему так?? Почему нет изначального понимания что мир, в котором мы появляемся на свет неповторим, хотя бы потому что придумать что-нибудь отдалённо похожее не то что не получается а практически не мыслемо?? Сколько всего нужно знать и представлять, чтобы создать хотя бы его кусочек, не говоря уже о всём его многообразии? Сколько нужно знать и понимать, чтобы наконец-то добиться сколько-нибудь удовлетворительного результата?

А отсюда надо уходить. Нет сил смотреть на всё это. На сына, который не вырастет. На жену, которая видит смысл существования в том что она рядом с ним, а не в том чтобы быть вместе чтобы ни случилось, просто потому что здесь ничего не случается и случиться не может. Сколько ещё зеркал-дверей надо создать?? Думал что самое сложное позади, когда сварганил первую дверь…рад был, сейчас что?? А оказалось, что это было даже не начало. Наживка, на которую он клюнул и как рыба на крючке был выдернут в мир своих страстей и подсознательных, как оказалось жалких желаний, которые он толком и сформулировать то не может. Чёртовы зеркала! В мире самоубийц они двери, а в его мирах обычные стекляшки, отражающие всю уродливость созданного им.

Решение прорваться назад в мир живых уже давно вызревало в нём. Ещё на 20-м мире, когда он вообразил себе все супер способности, какие только мог вспомнить и представить, став богом для очередного кукольного театра. Ирония заключалась в том, что у всего этого мог быть только один зритель, но Иуду он не видел с того памятного разговора на пляже, хоть и искал его почти всё это время, с того самого кровавого безумия в 3-м Мире.

Стас опять отогнал мысли о нём мотая головой из стороны в сторону.

Осень. Начальный её период. Море ещё тёплое — можно искупаться. День будет солнечным, но уже не таким жарким, как летний и будет тот самый лёгкий ветерок, который он раньше любил, а теперь вот, зная, что этот ветерок придуман им, а не дует сам по себе и не хочется его. Ничего не хочется.

В 21-м мире он помнится придумал так что и рельефы ландшафты и вражеские, ну условно вражеские, государства придумывал по ходу пьесы. Была его армия, захваченная территория и туман, который исчезал с продвижением его войск. Ведь и это надоело. Казалось что его как белку запустили в колесо и бежать в целом бессмысленно, а сидеть в клетке где стоит колесо тоже невыносимо. Вывод напрашивался сам собой — ломать клетку. Клетка то придумана не им — значит цель уже интересная. Но как её сломать?? Кто-то ему говорил…Иуда??… о том, что её атомным взрывом не попортить. Тогда как??

Стас курил, стоя на мансарде, глядя на море. Одну за одной. Бессмертие давно стало обыденностью. Смысл создавать мир, где ты смертен, чтобы попасть опять в мир самоубийц? Зная о мироздании то, что знал Стас, до старости дожить было невозможно. Максимум, что у него вышло 14,5 лет. В зеркале он старел…даже радовался появляющейся седине и морщинам, а в мире самоубийц опять вернулся к прежнему возрасту и внешнему виду.

«Где же найти лазейку из клетки?? Дайте мне точку опоры, и я переверну мир… эх…дайте мне трещину…маленькую щель…и я его сломаю пополам. Вдребезги.»

На лазейку тянуло только одно место, но как же туда не хотелось идти. Это место давно стало его личной голгофой. Приходить туда и не хотелось и вместе с тем тянуло ужасно…хоть одним глазком взглянуть… Когда он приходил туда то непременно настраивался на ожидание. Ожидание этого чуда. Теперь чуда!! Когда мимо окна являющегося зеркалом в мире живых проходил хоть кто-нибудь. Чаще мать, конечно. Какое-то время перед зеркалом крутилась Муська — старая мамина кошка. Казалось, она его видит. Когда он ей махал руками и колотился о стекло, она реагировала, явно мяукая (Стасу было не слышно, но она слишком уж характерно себя вела). Следила мордочкой за его движениями. Потом пропала куда-то, а мать, кажется, плакала. Умерла видать Муська.

Но главное Стас запомнил. Если кошка его могла видеть, а в это он свято верил, то связь есть…есть та сторона…та сторона этого окна или стены… место, где он будет уже вне клетки.

Уходя уходи. Спуск в подвал… остановился на крутых ступеньках, ведущих вниз. Как на автомате развернулся, пошёл в детскую.

Комната сынишки с весёленькими обоями, заполненными мультгероями (мультики… любимый «король лев»… дикий восторг когда мульт смотрится в первый раз…из раза в раз), заставленная сборными модельками самолётов и танков (папа, а что это такое??), игрушки, книжки. Спит. Спит малыш, умаялся за день. Светлая головёнка торчит кудрями из под одеяла, а ногой уже сверху одеяла…раскрывается поросёнок. Спит беспокойно, носится как очумелый по своим детским снам. Непоседа.

Стас поправил сыну одеяло. «Скоро увидимся, малыш. Увидимся и я… я тебя всему научу…всему-всему… но главное я научу тебя не сдаваться. Я скоро…только подожди.»

Хотел зайти к жене, но передумал. Не зачем…там, куда он собрался надо бы в руках себя держать. Там не будет так, как хочет он…там будет так, как все хотят,… то есть чёрт его знает как. Но зато по-настоящему. Неужели для того чтобы научиться жить, нужно непременно умереть??

Дверь. Его ждала дверь, и он надеялся, что она одна из последних.

Хотел было зайти к Иуде, да уже открывая массивную дубовую дверь с позолоченной ручкой виде львиной головы, передумал. Зачем? Сказать ему, что собрался ломать его мир?? Пожаловаться, что всё надоело? Стоит ли жаловаться придорожному столбу на тяготы пути??

Комната. Ничего не изменилось. Стол, табурет и окно-зеркало.