Полуночники - Стив Резник Тем

Он огляделся, и не заметив никого и ничего подозрительного, отодвинул занавеску и заглянул внутрь. Проектор действительно исправно работал и стрекотал сменяя кадры на экране. Там сияло что-то белое. Этот яркий свет освещал весь пустующий зал. Темные очертания всех сидений казались раздутыми и деформированными, как будто их занимала распроданная публика. Было что-то в этом мягком, белом свете манящее. Словно тысячи невидимых фей шептали на ухо — Иди к нам! Иди!

Внезапно тяжелая рука на его плече потянула его обратно в вестибюль.

— Я же говорил тебе, что театр закрыт для публики!

Лицо управляющего было мертвенно-бледным и находилось в опасной близости. Это было не совсем то, что он ему сказал, но Тед не собирался спорить.

— М... мне жаль. Это больше не повторится!

Пораженный, он отпрянул от управляющего и шустро нырнул обратно во второй зал. Его затошнило от смущения, как какого-то глупого ребенка. «Полуночники», по-видимому, были в разгаре еще одной тошнотворной главы.

Актеров по-прежнему не было видно, но камера вела зрителей вверх по лестнице и вниз по коридору, предположительно в спальни. В зале было так темно, что Тед мог разглядеть очень мало деталей. Все это выглядело ужасно знакомым, но тогда многие дома, построенные в то время, имели схожие планировки. Например, его дом. Вернее дом его матери. Затем на экране вспыхнула надпись:

"Конец части 7".

Он даже не догадывался, что отсутствовал так долго. Казалось, не было смысла оставаться — он еще не видел никаких персонажей и понятия не имел о сюжете, — но начался еще один раунд клипов, и ему не хотелось уходить.

Несколько странных персонажей прокрутились по экрану, за которыми последовали несколько быстрых кадров старой леди, разорванной на части гигантскими демоническими сверчками в каком-то безымянном, тошнотворно освещенном азиатском фильме. За этим последовала сцена взрывающейся головы в "Сканерах". Очевидно, владельцу, который, как сильно подозревал Тед, был еще и менеджером, это так понравилось, что он повторил это дважды. После паузы и случайных цветовых потоков его угостили невероятно интуитивной сценой трансформации, которую Рик Бейкер представил в "Американском оборотне в Лондоне", одном из любимых фильмов Теда. Пара друзей однажды утверждали, что это была комедия, но он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь смеялся.

Начался следующий клип, но почти сразу же закипел и сгорел. Пленка вспыхнула и на полотне размазалось изображение. Внезапно в зале зажегся свет, и Тед услышал ругань — или это был крик? — доносящуюся из проекционной будки позади него. Он увидел неровное пятно тени, движущееся по центральному проходу, и понял, что это была масса тараканов, спасающихся от яркого и неожиданного света. Они исчезли внутри дыры в ковре. Он обернулся, гадая, заметил ли это кто-нибудь еще это безобразие. Должно быть, кто-то ушел, потому что теперь он мог насчитать только четверых, кроме себя. Трое из них сидели с закрытыми глазами, склонив головы набок. Оставшийся бледный пожилой мужчина уставился на него, не мигая. Он медленно погладил изогнутую ручку толстой деревянной трости, которую прижимал к груди. Тед отвернулся. Это был его первый шанс хорошенько рассмотреть стены и потолок театра. Пятна все еще были там, но их стало больше. В некоторых местах обои полностью отвалились, чтобы показать отдельные участки штукатурки, их края блестели от влаги.

Свет снова погас, и ролики продолжали крутиться. Дерево за окном мальчика в "Полтергейсте" превратилось в кадры сверхактивной руки в "Зловещих мертвецах 2". Клип резко оборвался и перешел прямо в финальную трансформацию Джеффа Голдблюма в "Муху". Глубокий намек на грязь в этом фильме заставил Теда почувствовать себя глубоко неловко. Ему не следовало так резко покидать родительский дом. Ему следовало остаться и загладить свою вину, помочь им на следующее утро убрать этот ужасный беспорядок. На экране появилась отвратительная кухня в "Техасской резне бензопилой" Тоби Хупера. Это был нестабильный клип, который только подпитывал электрическую тревогу персонажей. Слои плоти и обломков костей, жирные тарелки и столовое серебро, засохшие пятна крови. Тед начал потеть, и по его груди пробежало жжение. Ему хотелось почесаться, но зуд распространился повсюду, и как только он начал чесаться, он не мог себе представить, что остановится. Что-то двигалось в дальних углах сцены, намек на насекомых, блуждающих по столу и прикасающихся к разбросанным кусочкам еды, что-то ползающее внутри и снаружи маленькой туши, намек на грызуна.

"Конец части 3" — надпись вспыхнула на экране, за ней последовала ужасная заставка. На черном фоне красные, кривоватые буква и логотип, заявляющий о том, что «Полуночники» продолжается. Должно быть, части были не в хронологическом порядке, но, насколько Тед мог судить, это не имело ровным счетом никакого значения. На экране все еще не было актеров, только "нарезка" из культовых ужастиков.

Камера медленно переместилась в темную столовую, когда маленький прожектор, похожий на фонарик — предположительно, прикрепленный к камере — включался и выключался, освещая отдельные тарелки, сервировочные блюда, опрокинутые бокалы для вина и окрашивая прекрасную скатерть пятнами темно-красного цвета. Жир блестел на прекрасном праздничном фарфоре, а крупные планы были сосредоточены на вилках, ножах и ложках, испачканных остатками животных и овощей. Тед становился все более встревоженным по мере того, как раскрывалась каждая новая деталь.

С камерой, расположенной так близко к столу, это могла быть чья угодно столовая, и праздничные блюда имели определенное единообразие по всей стране, но некоторые ракурсы и перспективы, появляющиеся в таких размерах на экране кинотеатра, потрясли его тревожным узнаванием. Дом был очень-очень знаком. Жжение и зуд вернулись и стали более интенсивными, как армии грязных насекомых, марширующих вокруг его туловища. Вскоре это стало почти невыносимым. Он снова вскочил со своего места и помчался в уборную. Оказавшись под голыми лампочками, свисающими с потолка и бросающими пучок света возле раковины, Тед сбросил куртку, снял рубашку и уставился на себя в заляпанное зеркало. Большие вишнево-красные пятна покрывали его грудь и живот. Еще более яркие красные островки поднялись на его предплечьях, как стекающиеся