Культ Крупного Рогатого Скота. Убей! Убей! - МП Джонсон

Но разве она не доказала это, просто находясь рядом с ним день за днем? У него не было причин сомневаться в ее любви, и теперь он был абсолютно в этом уверен. Они могли погибнуть, ударившись о дерево, и у нее была только одна мысль в голове. Он не может сомневаться в этом. Как может фраза "я люблю тебя", произнесенная перед лицом смерти, не быть искренней?

Теперь Ренни был уверен, но что насчет Сэры? Если у кого-то в их отношениях и должны быть сомнения, так это у нее. Какое реальное доказательство своей любви он ей дал?

Теперь у него был такой шанс.

Эти три человека-коровы что-то задумали для Сэры, и Ренни был единственным, кто мог их остановить. Порывшись в багажнике своей машины, он отодвинул сумки Сэры в сторону и схватил свой запасной свитер. Хранить его в багажнике было идеей Сэры. Просто на случай, если машина сломается, и какое-то время никто не сможет помочь. Она заставила его пообещать, что он положит туда же перчатки и шапку, целый комплект висконсинской зимней одежды. Он пожалел об этом. Он обернул толстовку вокруг головы – импровизированный капюшон.

Ренни пошел в лес, чтобы найти Сэру и сказать ей, что любит ее. Он скажет, что знает, что она любит его, и ей никогда не придется повторять это снова. Он спасет ее, докажет ей, что его любовь такая же настоящая, докажет ей, что его "я люблю тебя" было больше, чем просто слова.

Ренни шел по утоптанному снегу, пробираясь сквозь лесную чащу. Он осторожно пробирался сквозь густые заросли, перепрыгивая через поваленные бревна и отбрасывая ветки в сторону. Деревья поглощали все больше и больше лунного света по мере того, как он углублялся. Ветви росли без всякого порядка, во всех направлениях, как будто перед ним был гиперактивный ребенок с пригоршней цветных карандашей, стремящийся покрыть каждый дюйм пустого пространства.

Ренни продолжал бежать, пока у него не перехватило дыхание. Затем он замедлил шаг. У него болталось правое колено. Это не было больно, а было просто непривычно. Если он ударится достаточно сильно, оно сломается, и он рухнет, обездвиженный. Он не мог вспомнить, когда в последний раз бегал. Он никогда не был сильным, даже в начальной школе он был ужасен в каждом виде спорта, которым пытался заниматься. В конце концов, он бросил попытки и позже устроился на хорошую, сидячую работу в офисе своей мамы. Теперь его тело было не готово к таким интенсивным движениям. Но он шел так быстро, как только мог, держа руки перед собой, чтобы защитить себя от того, что не мог разглядеть в темноте.

Оглянувшись назад, он вдруг осознал, какое расстояние отделяет его от шоссе. Теперь его уже не было видно. Он проезжал этот отрезок двадцать девять сотен раз. Его глаза всегда были прикованы к белым линиям. Он никогда не смотрел в сторону. Он никогда не думал о том, что будет бродить между лесами и фермами.

Когда он снова посмотрел вперед, то оттолкнул в сторону заснеженную вечнозеленую ветку и закричал. Коровьи головы. Дюжины. Может быть, сотни, уставившиеся на него своими опустошенными черными глазами. Он упал навзничь на землю и пополз назад, как краб, волоча за собой задницу так, что снег скользнул ему под джинсы.

Но коровьи головы не последовали за ним. Под ними не было никаких тел, ни человеческих, ни каких-либо других. Они могли только ухмыляться ему, насаженные на колья по обе стороны тропы. Он встал и отряхнул снег с ягодиц. Он двинулся между ними, уверенный, что теперь он на правильном пути, пути, который приведет его к Сэре.

Первые коровьи головы, мимо которых он проходил, были свежими. Кровавые сосульки свисали с тех мест, где они были отделены от своих тел. По мере того как он продвигался вперед, коровьи головы становились все более и более гнилыми. Те, что еще были покрыты зимним морозным мехом, уступили место бесформенному замороженному мясу с заснеженными отверстиями на месте глаз.

Через несколько сотен футов на кольях по обе стороны от него остались только бычьи черепа. Они были менее смелыми, чем свежие коровьи головы, которые смотрели прямо на него, когда он проходил мимо. Они неуклюже свисали в сторону, их мясо было съедено падальщиками и гнилью. Как долго эти люди-коровы занимались этим? Сколько людей они утащили с собой в лес? И почему? Какого хрена они это делают?

Ренни вспомнил руку Сэры на своем бедре и снова побежал, прихрамывая, но все же побежал. Он должен был спасти ее. У него были планы на будущее, и она была его частью. Черт побери, именно она была его мотивацией. Переехал бы он из родительского дома, если бы не она? Закончил колледж? Бросил фальшивую работу в офисе его матери?

Он спасет ее, и они состарятся вместе. Это станет просто еще одним пунктом в одном из их "помнишь то время?" Разговоры "помнишь, как мы целыми днями читали друг другу детские книжки?", "помнишь, как мой отец назвал тебя зародышем и сказал, что ты не подходишь его дочери?", "помнишь тот раз, когда тебя похитили уроды в коровьих головах и я спас тебя?"

У него болело лицо и не только поцарапанный подбородок, но и все тело. Насколько там было холодно? Пять градусов? Достаточно холодно, чтобы превратить его пальцы в бесчувственные штучки, не более часть его тела, чем подошвы его ботинок. Вот так и происходило обморожение. Вот так люди теряли пальцы. Он чуть не рассмеялся при этой мысли. Потеря пальцев была наименьшей из его забот.

Наконец деревья поредели, и лес выплюнул его на залитое лунным светом кукурузное поле. Ряды сухих стеблей, не более полуметра высотой, торчали из снега, как тростник из тихого пруда. Вдали виднелся сарай. Когда-то он был красным, но теперь стал серым, мертвым. Сбоку не хватало досок, и это напомнило рот старика с выпавшими зубами. Из щелей, словно гной, просачивался свет костра на снег снаружи.

Ренни остановился перевести дух возле груды обезглавленного скота. Тела на дне скрывались под дюймовым слоем снега. Те, что были сверху, покрывала легкая изморозь. Холод сохранил их. Если не считать отсутствующих голов, они выглядели достаточно живыми, чтобы встать и уйти. Судя по тому, что он видел на дне, они были не такими уж свежими.

Одно тело было вытащено из кучи. У него была голова. Его глаза были изгрызены