Это ужасное поместье - Шон Уильямс

От таких слов Этта сразу чувствовала себя никому не нужной и тихо дулась в уголке.

Когда почтовая карета внезапно принесла частное послание с предложением почтенной позиции горничной, Этта тут же решила: это судьба. По крайней мере, хоть кто-то считает, что она чего-то достойна. Не попрощавшись с матерью и сёстрами, она ночью, при луне, сбежала из дома, где прожила всю жизнь. С собой Этта не взяла ничего, кроме смены одежды, скудного запаса еды в дорогу и самого ценного сокровища матушки: шпильки, которую та надевала в день свадьбы. Этта прихватила шпильку на случай, если с местом горничной всё пойдёт наперекосяк и ей понадобятся хоть какие-то средства, чтобы выживать в мире самостоятельно.

Двухдневное путешествие оказалось нелёгким, но она справилась – упрямая тринадцатилетняя девчонка, привыкшая сама о себе заботиться. Наконец добравшись до внушительного поместья, на воротах которого красовалась табличка с тем же названием, что и на полученном ею письме, она решительно прошла через них с таким хозяйским видом, что переполошила окучивавшего кусты хромоногого садовника. И подойдя к открытой двери старомодного, но ухоженного особняка, она тоже не колебалась.

Вот тогда-то, когда она уже поздравляла себя с успехом, на неё и напали.

– Ты кто? – спросил какой-то глупый мальчишка в плохо подогнанной форменной одежде. Он опрометью примчался в вестибюль и принял Этту за хозяйку особняка.

Вспомнив, что она нежеланная дочь без каких-либо перспектив в жизни, девочка чуть-чуть поумерила пыл. Ну и пусть на неё магически напали, что с того? Всего-то разочек, да и никак не повредило же. Ей очень нужно это место, а не то останется одна-одинёшенька в безжалостном мире, никакая шпилька не поможет. Возвращаться домой – не вариант.

Она назвала мальчишке своё имя. Раз это не он на неё напал, уж верно, его послали её встречать.

– Я новая горничная.

– Правда? Ой, ну то есть… приятно познакомиться. Я Альманах.

– Ты уже говорил. Помощник младшего лакея.

– Ну да, – выпрямившись, сказал он. – Мне поручили показать тебе дом.

– Хорошо, – согласилась она, в первый раз обводя взглядом вестибюль. Всё кругом было такое величественное, особенно портрет зеленоглазой девочки, написанный, судя по всему, рукой мастера. – С чего начнём?

– Э-э-э… я не… ну то есть я сам тут первый день и понятия не имею… где…

– Что находится? – предположила она, устав ждать, пока он закончит фразу. – Как-то это всё очень странно. Кто тебе велел это сделать?

– Мистер Паркер, дворецкий.

– А он где?

– Не знаю, но он оставил мне записку.

Этта прочитала записку, но мало что сумела из неё извлечь.

– А моё приглашение написано от имени леди Симоны. Ты не знаешь, где она?

– Нет.

– А где хоть кто-нибудь?

Он покачал головой.

– Сколько от тебя толку-то!

Альманах ощетинился:

– Эй, я тут такой же новичок, как и ты.

– Ну и что ты решил делать?

– Я осматривал кухню, пока ты не заорала.

– Я не орала. Просто… вскрикнула от неожиданности. И прекрасно обошлась и без тебя, благодарю любезно.

– Мне-то откуда было знать?

Этта прикусила губу, чтобы не наговорить лишнего. Может, это такое испытание – на готовность работать вместе с другими. Тогда лучше бы его не провалить. Во всяком случае, пока у неё нет на примете другого места работы.

– Прости. Матушка мне всегда твердит, нельзя говорить первое, что на язык просится. Наверное, стоило поблагодарить тебя за то, что так быстро примчался на помощь. Очень… храбро с твоей стороны, и если бы мне требовалась помощь… я бы очень порадовалась.

Кажется, такое извинение устроило Альманаха, а вот ей самой далось с огромным трудом. Она привыкла, что семья не ценит и не замечает её, поэтому терпеть не могла признавать свою вину вслух ни перед кем.

– Может, исследуем дом вместе? – предложил он, одёргивая рукава своей смехотворной курточки. – Быстрее выйдет – и чем лучше мы освоимся до тех пор, как все вернутся, тем лучше для нас обоих.

Этта обдумала предложение:

– А давай. В таком огромном доме наверняка полно секретов!

Крепко ухватив мальчика за руку, она потащила его по коридору, надеясь отыскать по меньшей мере волшебную библиотеку.

Все знают, что книги таят в себе знание, а знание – сила, а тайное знание – ещё более могущественная сила, если книга написана чародеем. Чем чаще заклинание читают, тем слабее оно становится, так что могучие чародеи вроде Софии Фронезис всегда прячут свои заклинания там, где их нельзя отыскать.

Порой волшебники хранят заклинания в волшебных библиотеках – либо в открытую, либо для верности запрятав их среди обычных слов. И если в доме такая библиотека имелась, Этта очень надеялась отыскать и это место, и источник так напугавшей её магии. Если окажется, что заклинание сулит ей что-то плохое, можно прочитать его и тем самым ослабить.

Первые комнаты, куда они с Альманахом попали, предназначались для приёма гостей. Огромный зал, судя по всему, повидал немало балов, а за столом в гостиной легко бы разместилось две дюжины человек. С потолка ненавязчиво свисали бархатные шнуры с кистями для вызова слуг. Сложная система бечёвок и рычагов передавала эти сигналы к доске с подписанными колокольчиками, которую Альманах уже видел этажом ниже. Дальше в глубине восточного крыла размещались бильярдная и комната с охотничьими трофеями.

Осмелев от пустоты дома, двое новых слуг прошли мимо широкой мраморной лестницы в северное крыло. Там они обнаружили дамскую гостиную, два салона, застеклённую террасу, комнату, служившую, по всей видимости, и для карточных игр, и для музицирования, – и накрепко запертую дверь.

Альманах с Эттой переглянулись. Мальчик лёгким кивком предложил идти дальше, но его спутница возмущённо закатила глаза.

Подняв руку, она решительно постучала.

– Убирайтесь! – рявкнул из-за двери раздражённый мужской голос, старый, но твёрдый, с еле заметным пришёптыванием. – Я занят!

Альманах потянул Этту за худенькую руку. Но девочка упёрлась с неожиданной силой.

– Мы крайне сожалеем, что побеспокоили, – обратилась она к двери с другим выговором, чем обычно, – но можно ли спросить, кто вы?

– Лорд Найджел, разумеется! А вы, чёрт возьми, кто?

– Хороший вопрос!

Еле сдерживая смех, она позволила себя утащить.

– Больше так не делай! – Альманах смерил её грозным взглядом, возымевшим куда меньший эффект, чем ему бы хотелось.

– Да не дуйся ты! Он и не узнает, что это я. Я же говорила другим голосом.

– А если бы тебя ещё кто услышал? И нас бы застукали?

– Ты сам мне сказал, тут никого нет.

– Ничего подобного!

– Ну, сказал, что не знаешь,