Элизабет Мэсси - В постель

Мама Рэндольф подходит к Мэгги и тянется, чтобы задрать ее платье вверх. Мэгги вздрагивает и мнется, поэтому Мама ее сильно ударяет.

Мама закатывает рукава.

— Квинта надо бы подзадорить. Пусть полюбуется хорошенько, ты же сама понимаешь. Так что успокойся и не мешай.

Небрежно, словно собираясь поменять грязную пеленку, Мама раздвигает Мэгги ноги, чтобы Квинту открылся вид получше. Потом она начинает медленно потирать Мэгги клитор, другой рукой поглаживая внутреннюю сторону бедер. Мэгги не смотрит. Она впилась ногтями в бока, пока боль не заструилась ручейком крови к ее гениталиям.

— Квинт, ты помнишь? Ты видишь Мэгги? Ее красивое платье? — говорит Мама. — Погляди, Квинт, какая она красавица.

Она наклоняется к промежности Мэгги и начинает лизать. Ее дыхание, струящееся из носа, теплое; влага ее слюны холодна. Мэгги стонет. Стыд раскаляет ее разум и душу. Удовольствие дразнит тело.

Мама, Квинт, Иисусе, нет! Господь мой, пастырь мой!

Квинт ворчит. Мэгги поднимает голову и смотрит на него. Он уже расстегнул ширинку и нашел пенис. Пенис пожелтел и разложился, словно рыба, выброшенная на берег реки. Квинт дергает его, и член медленно поднимается. Льется багровое предсемя.

Мама начинает сосать. Сначала нежно, а потом — с остервенением, и тело Мэгги рефлекторно выгибается дугой. Желчь огнем выжигает себе тропу вверх по ее глотке и капает из уголков губ. Когда губы Мамы на секунду прерываются, Мэгги падает спиной на матрац. Кислота снова взмывает вверх, и Мэгги давится в кашле.

Мама снова подносит язык к отверстию, а потом засовывает в него большой палец. Мэгги чувствует, как мокнут стенки ее влагалища, предавая ее в момент ужаса и отвращения.

Я ни в чем не буду нуждаться, Господи Иисусе, я не буду!..

— Хорошая девочка, — говорит Мама сухо.

Мэгги корчится на кровати, слезы ярости льются из ее глаз и бегут на матрац. Мама встает.

На том, что осталось от верхней губы Квинта, застывшая капелька жидкости. Одна сторона его рта дергается, словно в попытке улыбнуться.

Мама жестом указывает на сына.

— Давай, Квинт, Мэгги не может ждать.

Квинт пристально смотрит вперед, ворчит, а потом идет вперед. Когда он проходит рядом с матерью, та говорит:

— Я очень хочу внученьку!

Мэгги отворачивается и закрывает глаза, пытаясь вспомнить прошлое лето. Дни света и теней, игр и купания, дни работы и испытаний, дни обещаний вечности. Но у нее получается лишь вдыхать зловоние существа, взбирающегося на нее. Все, что она может — чувствовать, как хлопает по ее щеке язык-форель и ощущать вкус бегущего вниз по ней почерневшего мозгового вещества на губах. Квинт, изгибаясь, неуклюже входит между ее колен, и усыпанный язвами член, будто оглушенная, полуживая змея, проникает внутрь.

Мэгги до крови закусывает язык, чтобы не почувствовать холодное извержение семени. И словно в ответ на это стенки ее влагалища сжимаются в ужасающем, унизительном оргазме.

Конец подходит быстро. Мама оттягивает Квинта прочь, после чего целует Мэгги в лоб и велит ей оставаться в кровати еще по меньшей мере час, чтобы семя нашло свое место.

Одна, за запертой дверью, наедине с подносом с завтраком на вонючем стуле, Мэгги лежит, не двигаясь. Ее платье все так же задрано кверху. Она берет свою левую руку в правую, представляя, что правая — это теплая, живая рука Квинта, и кладет ее на лицо, наслаждаясь нежным прикосновением. После она опускает эту руку на живот и крепко давит. Скоро там будет новая жизнь, если Мама права. Она могла быть там и раньше. Это было бы для Мамы величайшим счастьем. Мэгги мучает один вопрос. Нет, она не хочет знать, когда родится ребенок; вовсе не это выворачивает ее мозг наизнанку.

Она смотрит в окно. Ветерок утих. Осталась только неослабевающая жара. Луч солнца по-прежнему на ковре.

— Все изменилось, — говорила Мама. — Мир теперь другой. Это как привыкать к холодной воде. Может, и не хочется, но иногда ничего не поделаешь. Надо как-то выживать, вот и все.

Мэгги успокаивает себя и закрывает глаза. Она думает, родится ли ребенок, который вырастет и будет играть на площадке у дома? И думает, будет ли ребенок живым и хорошеньким, как мама?

Или же окажется мертворожденным и уйдет вслед за своим отцом?

© Перевод. Амет Кемалидинов, 2014