Евгений Константинов - Посули мне все забыть

– Да мне сейчас и дождь, и град как-то по… а-а, черт! Черт!

Первая упавшая с неба градина пребольно стукнула Павла по голове, следующая – по только что освобожденной руке.

– Можешь спрятаться в бобровой хатке. Она там. – Двица кивнула куда-то за его спину и тут же погрузилась в воду.

Павел схватил рюкзак и, держа его над головой, сорвался с места в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Купальщица не обманула, – всего через несколько шагов он наткнулся на довольно высокий холмик с лазом у самой земли, в который Павел поспешно протиснулся, получив напоследок несколько ощутимых шлепков градин по заду.

В хатке было темновато, зато просторно и сухо, а, по сравнению с творившимся снаружи, даже комфортно. Но расслабиться Павел даже не думал. Присев на невысокий земляной уступ, первым делом достал из рюкзака четвертинку, скрутил крышку, сделал два добрых глотка; плеснул немного водки на ноющее запястье – не повредит; вспомнил о мобильнике, который, конечно же, не работал из-за попавшей внутрь влаги; затем стянул сапоги и насквозь промокшую одежду; которую в обратном порядке начал выжимать и натягивать на себя. Все делал торопливо, но тщательно, не жалея сил. Изрядно запыхавшись и, пока что не обувая сапог, вновь приложился к фляжке.

– А как зовут тебя? – спросил вдруг кто-то в темном углу хатки. Павел едва не поперхнулся.

– Не бойся, это я, Чарусть…

– Как… Как ты здесь очутилась?

– Обычно бобры проникают в свои хатки через ход под водой.

Павел услышал легкий всплеск и, приглядевшись, различил силуэт своей спасительницы, сидевшей на таком же невысоком уступе, держа ноги в углублении в земле. Кажется, она была абсолютно голой. И ведь он тоже только что был полностью раздет.

– И как давно ты здесь?

– Я буду звать тебя мужчина-муж, – вместо ответа сказала Чарусть.

– Лучше зови Павел.

– Я спасла тебя, Вел-Повелел, и ты должен мне помочь.

– Помочь? Чем? – спросил он, уже догадываясь, что отказать в просьбе не должен.

– Сначала избавить меня и мое племя от врагов. А потом – навсегда об этом забыть.

– Погоди. – Павел, поморщившись, потер запястье. – Что значит избавить племя? От каких врагов?

– Главного врага зовут Дей-Убей. Это из-за него ты едва не расстался с жизнью. Это он ставит петли по всей округе, чтобы ловить таких, как я и ты. Ловить и потом скармливать своим братьям Хею и Кею.

– Погоди, погоди! Скармливать?

– Болит рученька-то?

– Угу.

– Держи-ка, Вел-Повелел. – Девушка протянула берестяную фляжечку. – Настойка-чарусочка. Один глоток, и все пройдет. Только посули мне – потом забыть и это тоже.

Павел недоверчиво принял фляжку, поддел ногтем крышечку, принюхался, – вроде именно так пахла смола на соснах.

– Не бойся, мне тебя травить без надобности.

– А ты водки выпьешь? За мое чудесное спасение.

Не ответив, Чарусть прихватила горлышко бутылки большим и указательным пальцами – длинными и сильными. Принюхиваться не стала, глотнула, поморщилась:

– Моя чарусочка – нектар, а твоя – быр-р-р.

– Проверим. – Настойка напомнила Павлу медовуху, но была гуще и заметно крепче.

– Хороший нектар, – согласился он. – Но ты не ответила. Что значит. – скармливать? Кто такой Убей? И про племя я ничего не понял.

– Много спрашиваешь, Вел-Повелел. – Девица подалась вперед и, вытянув губы, подула на его правое запястье. – Но я, конечно же, обо всем поведаю…

– Вот-вот. Для начала поведай о своем племени.

– Хорошо. Только посули…

– Считай, что посулил.

– Дождь скоро закончится, и я постараюсь покороче. Нас всегда было очень мало. Бобров-грызунов больше. Мы ладили и жили, не мешая друг другу. Еды хватало, ведь бобры питаются деревьями, а мы – рыбой, грибами, ягодами. Мы помогали им строить плотины, они же позволяли зимовать в своих хатках…

– Подожди, спасительница. С бобрами все понятно…

– Ты правильно сравнил меня с русалкой, они наши дальние родственницы, так же как и кикиморы и болотницы. Мы же – чарусницы. О хвостатых русалках всем известно; о злых, уродливых кикиморах, населяющих вонючие болота, говорят меньше, о нас же почти не вспоминают…

– Я – так вообще не в курсе, – вставил Павел.

– Это потому, что мы людям меньше любой другой нечисти вреда приносим и не со зла. Встречаются на границах болота места, называемые чарусы. Больше всего чаруса похожа на зеленую полянку с цветочками, на которую охотника или грибника так и тянет прилечь и отдохнуть. Но это всего лишь тонкий ковер болотных трав, настолько тонкий, что если человек или даже небольшой зверь на него ступит, то мгновенно провалится в бездонную трясину, где его подхватят в объятия разбуженные чарусницы и спросонья не отпустят.

– Другими словами, – уточнил Павел, – погубят человека якобы безобидные чарусницы.

– Причиной гибели станет неосторожность, глупость, ленивость… А на границе леса и болота такое непозволительно.

– Непозволительно ловушки на людей расставлять.

– Ловушки? Но ты же не прыгаешь с глубокую яму, боишься разбиться. В огонь не идешь, в болото не суешься, так и на созданную самой природой чарусу не наступай. Вот петли и капканы железные, о которых ты не знаешь, – ловушки. Ведь так, Вел-Повелел?

– Особо не поспоришь. – Павел машинально потер запястье и не почувствовал боли. Получается, исцелила настоечка. Собрался все же привести аргументы в защиту ничего не ведающих грибников-охотников, но…

– Чем рыболовы отличаются от охотников? – опередила его девица. – Рыболовы подбрасывают рыбе приманку, а уж клюнет она или не клюнет – ее дело. К тому же рыбка может и с крючка сорваться. Охотник с ружьем просто убивает зверя или птицу. Но браконьер, поставивший капкан или петлю, еще и заставляет жертву долго и мучительно страдать. Согласен?

– Как не согласиться! Сам только что в петли попал. Ты сказала, их расставил какой-то…

– Дей-Убей. Смертельный наш враг, которого всем племенем никак одолеть не можем.

– Почему?

– Очень хитрый и злой человек. Знает наши слабости, а их много. Мы солнечных лучей боимся. Если они меня с головы до ног осветят, то мгновенно задубею, то есть в корягу превращусь, и быстро иссохну, если в воду полностью не погружусь. Еще мы ходим очень медленно, а бегать, как люди, совсем не умеем…

– Почему?

– А ты сам погляди. – Чарусть вынула ноги из воды и протянула к Павлу. Обычные ноги – бедра, колени, лодыжки… вот только ступни слишком широкие, больше всего похожие на ласты…

– С нашими ножками утиными плавать хорошо. Но перепонки между пальчиков очень тонкие и ранимые, чтобы их не порвать, мы при ходьбе только на пятки опираемся…

– Я-а-а… х-хочу спросить, – голос Павла, не отрывающего взгляд от «утиных» ножек, стал хриплым, – ты-ы и твое племя – разве не люди?