Светлана Уласевич - Ты

В тот вечер зарезали почти всех. Расстроенные студенты разбрелись по домам. Адреан вышел в пустой коридор и увидел одиноко стоящую Милену.

— Ты что здесь делаешь?

— Я делегат, — тихо проговорила она. — Вы всю мою группу зарезали!

— Иди лучше домой! — фыркнул преподаватель.

— Нет, — мотнула она, и, вспомнив недавний совет, робко подошла к нему: — Я на пересдачу.

— Вот как? — криво усмехнулся вампир, оглядывая её с ног до головы. — Ну пошли.

— Куда? — вдруг испуганно спросила студентка, почувствовав, как в душе зародилось странное подозрение.

— На пересдачу, — ухмыльнулся бессмертный. — Только я устал и приму её у себя дома, чуть позже.

— Может, лучше здесь? — осторожно указала просительница на пустую аудиторию, не желая верить своим догадкам.

— Нет, — мотнул головой преподаватель. — Условия не позволяют.

— Кажется, я вас не понимаю, — отступая к стенке, пролепетала Милена, осознав, наконец, истинный смысл этой магической фразы.

— Но ты же сама сказала: «Пересдача», — спокойно заметил Адреан, наклоняясь над ней.

— Я имела в виду настоящую! — опасливо покосилась студентка на его расставленные руки.

— А моя что? Будет понарошку? — ядовито ухмыльнулся мужчина.

— Я лучше приду к вам на каникулах в феврале, — тихо ответила она, отворачиваясь.

— Лишишься стипендии, — поигрывая на пальце ключами от машины, заметил вампир. — Я слышал, как ты рыдала под дверью. В общежитии деньги нужны.

— Перебьюсь. Человек не должен продавать свою душу никому и никогда.

— А я не про душу говорю, — цинично усмехнулся иной, демонстративно проходя глазами по фигуре.

— А я не делю эти понятия! Адреан вздохнул и внимательно посмотрел на неё.

— Давай сюда зачётку.

— Нет! Я приду на пересдачу.

— Милена, не дури, я же тебя зарезал!

— Я приду на пересдачу!

— Значит так, делегат, — вздохнул преподаватель. — Уже поздно, в деканате никого нет. Ведомость я туда передам утром, поэтому вели сегодня своему заму собрать в группе зачётки и привезти их мне завтра в студию до девяти. А сейчас подай сюда свою.

— Нет.

— Тогда и всей группе нет.

— Это шантаж!

— А ты сейчас поступаешь, как глупая девчонка! Я признал свою ошибку, хочу исправить!

— А где справедливость?

— Так тебе считаешь пересдача по заслугам? Брось! Я слышал ответы на все билеты, когда тебя рисовал. И мне, как никому другому известно, какую оценку ты заслуживаешь!

— Тогда почему зарезал?!

— Дурак я влюблённый! Вот и всё! Дай зачётку! Девушка испуганно вздрогнула, подошла и безропотно протянула ему её.

— Молодец, — облегчённо вздохнул преподаватель, ставя оценку и расписываясь. — А теперь слушай внимательно ещё кое-что. Следующий семестр я буду вести психологию, тебе разрешаю вольное посещение. Можешь вообще не приходить, отмечать не буду, репрессии не последуют, единственное, через твоих подруг буду передавать задания, которые будешь выполнять и передавать через них же обратно. Так будут ставиться оценки. Встретимся только на экзамене.

— Прощай, — вздохнула Милена.

— Я тебя подвезу.

— Не стоит.

— Это последнее условие, — вдруг твёрдо произнёс хозяин города. Они оделись и пошли на улицу.

— Когда ты уезжаешь домой? — спросил по дороге Адреан.

— Послезавтра.

Ехали молча. Девушка нервно покусывала губу, теребя поясок. Вампир молчал. Он знал, подруга так всегда себя ведёт, когда решает в уме какие-нибудь важные вопросы, и не мешал. Наконец, она набрала в грудь побольше воздуха и отважилась:

— Могу я проститься с твоими картинами?

— Конечно, — улыбнулся водитель, не отрывая глаз от дороги.

Прошло полгода. Студентка и преподаватель вели себя так, как договорились. Всю группу, кроме Кати, тогда помиловали, и теперь «стая» с благодарностью и уважением смотрела на свою старосту. А девушка ходила как в воду опущенная.

Она любила. И когда на следующее утро после последнего экзамена в дверь постучал парень, доставляющий цветы на заказ. Девушка со слезами на глазах ждала жёлтые розы. Адреан всегда их дарит, когда расстаётся. Но Алеся принесла белые с красной каёмочкой.

Дрожащими руками, возлюбленная вампира оторвала маленькую записку с пятью словами: «Прости за всё, забудь, живи». Подруги ласково обняли, но успокаивать не стали. Просто сидели рядом и держали в объятьях ревущую девушку.

Адреан оценивал письменные работы Милены объективно и справедливо. Не загружая сильно, но и не давая расслабиться. Студентка не видела его вот уже полгода, но сердце, почему-то не хотело забыть. Чем больше тот пытался ей в этом помочь, тем меньше получалось.

Она уже не просто скучала, а тосковала. Вампир, как и прежде, снился по ночам, а разум отчаянно отказывался послушаться и подчинить остальные чувства. Напрасно.

Алеся посоветовала вышибить клин клином и даже привела хорошего, умного парня. Прекрасный молодой человек. Раньше бы Милена, действительно, не осталась равнодушной, но теперь при одной только мысли, что они останутся в кино один на один, её чуть не вытошнило. Не принимала душа никого другого, не могла.

Завтра экзамен, но сидя перед раскрытой книжкой, девушке никак не удавалось сосредоточиться. Подруги вернулись с консультации и сказали, что сегодня он какой-то растерянный. «Почему? Может, что-нибудь случилось?»

За окном стоял июнь, и счастливые парочки допоздна сидели на лавках. Тепло. Хорошо. «Только его нет рядом!» Против воли, вместо психологии, в голове как блохи скакали мечты. Милена отложила книгу, разделась и легла спать. Завтра будет новый день.

Ей снился он. Точнее воспоминание. Зимой после пересдачи художник по просьбе девушки отвёз её напоследок в свою студию.

Первое, что попалось на глаза при входе, — это огромная картина, на которой была нарисована девушка-ангел в лёгкой газовой накидке. Она парила над ярко-красными с золотом закатными облаками, пронизанная вся тёплыми светлыми лучами неизвестно где притаившегося солнца. Небесное создание всё насквозь светилось чистотой, духовностью, умиротворением, оно вселяло в душу странное чувство возвышенности, свободы и невесомости, изгоняло всё грязное и недостойное, пробуждало мысли о вечности и жизни. От холста так и веяло нежностью, лаской и согревающим душу милосердием.

— Что это? — изумлённо спросила она, не в силах оторвать от полотна глаз.

— Моя новая картина, — спокойно ответил мастер.

— Это, это же я! Ты нарисовал меня!