Александр Варго - Морок пробуждается

«Как я мог оказаться в такой заднице?»

Три года назад он попал в такую ситуацию, что казалось, выберись из нее, страшнее в жизни ничего с ним не произойдет. Ан нет! Беда долго не ждет!

Тогда они сидели, выпивали и к утру уснули. Вот и все, что мог вспомнить Дмитрий. А когда он проснулся на двуспальной кровати, рядом с ним лежал труп. Кто и за что, как говорится, предстояло выяснить следствию. Вот они и выяснили. Как в детской считалке: «На златом крыльце сидели…» На кого попадет. В общем, дело ясное. Следователь так и сказал:

– А вы посчитайтесь, кто из вас, выживших, убийца, а то мы можем и всех закрыть. А ты, – он показал на Димку, – больше всех здесь орешь, за «паровоза» пойдешь. Вот и пораскиньте мозгами: либо один лет семь отсидит, либо каждый из вас по десятке схлопочет. И это в лучшем случае. Решайте.

Если у следователя уже было все решено, то у Димки и двух его приятелей без посторонней помощи ничего не решалось, не состыковывалось. Вот и наняли они адвоката из столицы. Мать все золото и аппаратуру продала.

Адвокат нашел настоящего убийцу и облегчил жизнь и кошельки бывшим обвиняемым.

Все! Все! Димка решил бросить пить и думал, что хуже, чем было, никогда не будет. Но пить так и не бросил, а вследствие этого и новые неприятности не заставили себя долго ждать.

Он отхлебнул из бутылки и отрыгнул. К нему подошел мертвец с одним глазом.

– Может, выпьешь? – Дима протянул бутылку одноглазому.

Несмотря на браваду, с какой он произносил слова, Димка явно трусил.

Когда боишься следователя, грозящего тебя засадить, – это одно, но когда тебе угрожают люди с «ранениями, не совместимыми с жизнью» (мягко говоря), – это абсолютно другое. И только выпив, становилось легче. Нет, даже не выпив – напившись до такой степени, что граница между реальностью и ирреальностью стирается и открывшийся мир воспринимается как должный. С некоторым страхом, но как должный.

– Дима, что там у тебя происходит? – услышал Димка за дверью материн голос. – Опять друзей навел, паразит?

Когда дверь открылась, Дима стоял один у письменного стола. Мать вошла в комнату и осмотрелась, даже за дверь заглянула.

– Ты что, один?

– Нет. Они еще здесь, – серьезно ответил Дима.

Женщина посмотрела за спину сына – на стол.

– Опять напился?! Когда ж вы обожретесь?! Когда ж вы подохнете все?! Алкаши херовы! – Она быстро (очень быстро для своей комплекции) развернулась и вышла.

– Скоро, мама. Очень скоро, – прошептал ей вслед Димка, сел, взял со стола бутылку и сделал большой глоток.

Влажными от слез глазами он посмотрел на стену, на потолок, на дверь – никого. Но Дима знал: они вернутся, и ему придется уйти с ними. Придется…

Вдруг за его спиной покрывало на кровати начало медленно подниматься к потолку, будто под ним кто-то был. И этот кто-то пытался встать, выпрямиться в полный рост.

– Пора? – не оборачиваясь, равнодушно спросил Дима, подняв бутылку и глядя на окно сквозь желтоватое стекло сосуда. Затем снова приложился к горлышку и допил остатки.

Когда он опустил бутылку, перед ним сидел тот же покойник с рубцом на шее. Мутные, закрытые катарактой глаза смотрели на Димку. Потрескавшиеся губы растянулись в улыбке.

– Суки! – прошипел парень. – Почему вы не оставите меня в покое? Почему?! – Он вскочил и со всего размаху кинул бутылку в «гостя». Сосуд проскочил сквозь мертвеца и, ударившись о стену, разлетелся на куски.

– Перестань, паршивец! – крикнула из коридора мать. – Сейчас милицию вызову!

– Не думаю, что они нам помогут…

Мертвец встал и показал в сторону балкона. Дверь, скрипнув, открылась. Дима ждал, что будет дальше.

А дальше…

…Мать попыталась войти в комнату, но, как только вступила на порог, сильный удар в грудь выкинул ее из спальни сына. Дверь громко захлопнулась. Женщина отползла к противоположной стене и прижалась к ней. Она не успела увидеть, с кем ругался ее мальчик.

Мертвецы продолжали заполнять спальню.

Дима смотрел на штору, колышущуюся от ветра, и ему вдруг стало как-то душно. Хотелось выйти на свежий воздух. На балкон. Но Дима знал, что, выйдя туда, он никогда больше не увидит мать. Хотелось ли такого конца? Нет, не хотелось! Но и выхода другого не было.

Дима шагнул к балкону. Мертвец, открывший дверь, улыбался. Дальше все произошло очень быстро. Дима подошел к бельевым веревкам, натянутым вдоль балкона, дернул за один конец – веревка не поддалась. Начал развязывать узел, но он только еще туже затягивался. Дима дернул посильнее, порезав себе руки, и веревка с треском лопнула.

Что-то совсем негодные веревки. А что, если и другой конец вот так же запросто?

Где-то за шумом голосов Дима услышал голос матери:

– Дима, Димочка, мальчик мой! Что происходит? Кто там с тобой? Сынок, открой!

– Слишком поздно, мама!

Дима сделал петлю и надел себе на шею, ни разу не повернувшись назад. Он знал – твари стоят и наблюдают.

– Скоро, очень скоро…

За спиной раздался громкий стук.

Когда дверь ударилась о стену и в комнату влетели мама и сосед дядя Сережа, Димка шагнул с балкона.

Веревка выдержала.

Генка вышел из магазина, огляделся и направился к парку. Миновав улицу Маршала Жукова, вошел в тенистую аллею, остановился, подумал и свернул с дорожки в глубь парка. Несмотря на раннее утро, в парке в любой момент могли появиться люди, страждущие получить свою дозу алкоголя. Сюда приходили кто со своим, как Геннадий, а кто и поживиться за чужой счет, но уходили все если не счастливыми, то пьяными наверняка. И все это, несмотря на появлявшийся здесь с какой-то своей, известной только ему периодичностью патруль ДПС.

Генка вышел на небольшую поляну, огляделся и достал из кармана четвертинку. Небольшая бутылочка аккуратно легла в мозолистую руку. Он хотел выпить, пока не налетела орда вчерашних… да что тут скрывать, и позавчерашних собутыльников. Чего-чего, а дефицита компании в парке не наблюдалось. Гена жил здесь с самого основания района и наблюдал воочию «разбухание какашки в проруби», как выразился как-то Генкин сосед. Умнейший человек, поэт, а туда же: «какашка в проруби». Тьфу ты! Это он про их родной город. Сначала, в шестидесятые годы, здесь возвели два завода, а уже потом оба предприятия начали обрастать городом.

Иногда Гена задумывался насчет «какашки». Возможно, поэт и прав. Взять хотя бы Дмитрича. Говно говном. Лежит, сука, в их подъезде и воняет. Генка еще ни разу не прошел мимо без каких-либо реплик. А то и пинка даст. Ну не уважал он «чертей». Порой даже подумывал выйти среди ночи и садануть этому отбросу по башке топором. Кто будет искать убийцу бомжа? А ведь когда-то Генка выпивал с Дмитричем. Тогда он говном не был, имел нормальное имя, приличную одежду, жилье и жену. Пока Генка в очередной раз мотал срок, что-то произошло с Анатолием Дмитриевичем. Что-то поломалось в его счастливой жизни. Когда Гена вернулся, бывший собутыльник в неприглядном виде обитал под лестницей. Да и черт с ним! Каждому свое.

Гена еще раз посмотрел по сторонам. Оглядел каждый куст, каждое дерево вокруг себя в поисках стаканчика. Мусора – хоть «КамАЗ» с прицепом подгоняй, а стаканчика ни одного. Засрали парк. Если на центральной аллее еще чисто, то тут, где ежедневные сборища, человек, как и всякое органическое существо, оставляет после себя отходы. И с каждым днем их становится все больше и больше. Насчет уборки и говорить не приходится. Люди, собирающиеся здесь, собственную задницу вымыть забывают, а мусор… Геннадий фыркнул и открыл бутылку.

Ладно, можно и без стакана обойтись.

Выдохнув, он поднес бутылку к губам и замер. Губы шевельнулись в безмолвных проклятиях. Переложив чекушку в левую руку, задумался. Перекрестился (вот так вроде и по-человечески) и в четыре глотка осушил бутылочку. Глаза наполнились слезами. Отбросив бутылку в кучу мусора, Гена подошел к дереву, оторвал лист и кинул в рот. Начал жевать. Зеленая кашица потекла из уголка рта. Он причмокнул, облизнулся и пошел в сторону реки.

Через десять минут к парку потянулась первая смена алкоголиков. На лицах читались усталость и безразличие к занимающемуся дню, к нестабильному положению на Востоке и вообще ко всему, что может разрешиться без них. Кто-то уже выпил свою чекушку, а кто-то прихватил с собой. Новый день нес новое испытание – испытание для печени и для общего здоровья. Работники РТИ (по крайней мере мужская часть) ежедневно доказывали, что все-таки какая-то цикличность в природе существует, а именно, цикл из трех составляющих: опохмелился – напился – забылся (в простонародье называемый запоем) имел место у большинства заводчан. А ведь еще и работают! Но этот парадокс можно оставить для изучения специалистам в области паранормальных явлений.

Новый день не нес ничего. Он просто начался.

Гена уже спустился к водоему, когда ударился обо что-то головой. Он осмотрел предмет, расположившийся прямо перед его гудящим лбом, но слезящиеся глаза мешали рассмотреть его в полной мере. Гена вытер их рукавом и всмотрелся повнимательнее. Жмурик?! Затем медленно отошел назад, чтобы разглядеть тело целиком. Точно, жмур. Чертова молодежь! А кто еще, если не они?