Роберт МакКаммон - Песня Свон. Книга вторая.

– Прекратить огонь! – крикнул он влево. – Передайте дальше! – указание начали передавать по очереди. Он посмотрел направо и прокричал тот же самый приказ. Потом он застыл в ожидании, одной рукой в перчатке сжимая под пальто автоматический пистолет “Ингрем”.

Машина миновала горящий автомобиль. В красноватых отблесках можно было заметить, что на бортах этого грузовика остатки краски рекламировали различные сорта мороженого. Два громкоговорителя возвышались на кабине грузовика, а ветровое стекло было заменено металлической пластиной, в которой были прорезаны две узкие щели, через них смотрели водитель и пассажиры. Переднее крыло и решетка радиатора были заслонены металлом, из брони торчали зазубренные металлические шипы около двух футов длиной. Стекла обеих фар были укреплены лентой и покрыты проволочной сеткой. С обеих сторон грузовика располагались бойницы, а на верху грузовика находилась грубая, сделанная из листов металла орудийная башня и высовывалось рыло тяжелого пулемета.

Бронированный грузовик, чей видоизмененный двигатель хрипел, переехал шинами, обтянутыми цепями, через труп лошади и остановился в пятидесяти ярдах от колючей проволоки. Веселая, записанная на магнитофон музыка продолжалась еще, может быть, минуты две и потом установилась тишина.

Молчание затянулось. Наконец послышался мужской голос через громкоговоритель:

– Франклин Хейз! Ты слушаешь, Франклин Хейз?

Тощий мужчина в овчинном пальто прищурил глаза, но ничего не сказал.

– Франклин Хейз! – продолжил голос насмешливо и оживленно. – Ты оказал нам честь, сражаясь с нами, Франклин Хейз! Армия Совершенных Воинов приветствует тебя!

– Пошел ты! – тихо проговорила дрожащая женщина средних лет в траншее рядом с Хейзом. На поясе у нее висел нож, в руке был пистолет, и зеленый келоид в форме листа лилии покрывал большую часть ее лица.

– Ты прекрасный командующий, Франклин Хейз! Мы не думали, что у тебя хватит силы уйти от нас в Даннинге. Мы думали, ты умрешь на шоссе. Сколько вас осталось, Франклин Хейз? Четыреста? Пятьсот? И сколько человек в состоянии продолжать борьбу? Может быть, половина из этого числа? Армия Совершенных Воинов насчитывает более четырех тысяч здоровых солдат, Франклин Хейз! Среди них и те, кто были под твоим руководством, но решили спасти свои жизни и перешли на нашу сторону!

Кто–то в траншее слева выстрелил из винтовки, и за этим последовало еще несколько выстрелов.

Хейз закричал:

– Не тратьте пули, черт бы их побрал! – Огонь уменьшился, потом прекратился.

– Твои солдаты нервничают, Франклин Хейз! – насмехался голос. – Они знают, что они на волосок от смерти!

– Мы не солдаты,– прошептал себе Хейз. – Ты, ненормальный ублюдок, мы не солдаты.

Каким образом его сообщество выживших – сначала насчитывавшее свыше тысячи людей, пытающихся восстановить город Скотсблаф – оказалось впутанным в эту безумную “войну”, он не знал.

В Скотсблаф приехал фургон, который вел длинный рыжебородый мужчина. Из него вышел хилый человек с бинтами, закрывающими все лицо, кроме глаз, прикрытых солнцезащитными очками. Забинтованный мужчина говорил высоким, молодым голосом. Он сказал, что давно сильно обгорел; попросил воды и место, где можно провести ночь, но не позволил доктору Гарднеру даже дотронуться до своих бинтов. Сам Хейз, как мэр Скотсблафа, показал молодому человеку сооружения, которые они восстанавливали. Спустя какое–то время среди ночи двое мужчин уехали, а спустя три дня Скотсблаф был атакован и сожжен до основания. В его сознании до сих пор отдавались крики его жены и сына. Потом Хейз повел выживших на восток, чтобы спастись от маньяков, преследовавших их. Но Армия Совершенных Воинов имела больше грузовиков, машин, лошадей, трейлеров и бензина, больше оружия, пуль и “солдат”, и группа, которую вел Хейз, оставляя за собой сотни трупов.

Это был безумный кошмар без конца, осознал Хейз. Когда–то он был выдающимся профессором экономики в университете Вайоминга, а сейчас он чувствовал себя как затравленная крыса.

Фары бронированного грузовика горели как два злобных глаза.

– Армия Совершенных Воинов приглашает всех здоровых мужчин, женщин и детей, которые больше не хотят страдать, присоединиться к нам,– сказал голос из усилителя. – Только пересеките проволоку и идите на запад, и о вас прекрасно позаботятся – горячая еда, теплая постель, кров и защита. Принесите с собой ваше оружие и боезапасы, но держите стволы ваших ружей направленными в землю. Если вы здоровы и в здравом уме, и если вы не запятнаны меткой Каина, мы приглашаем вас с любовью и распростертыми объятиями. У вас есть пять минут, чтобы решить.

Метка Каина, хмуро подумал Хейз. Он слышал эту фразу от тех чертовых ораторов раньше, и он знал, что они имеют в виду или келоиды, или наросты, покрывающие лица многих людей. Они хотели только “незапятнанных” и “в здравом уме”. Но ему было интересно насчет того молодого человека с солнцезащитными очками и забинтованным лицом. Почему он носил те бинты, если сам не был “запятнан” “меткой Каина”?

Кто бы ни вел это сборище грабителей и насильников, он был вне всего человеческого. Каким–то образом он или она вдолбили в мозги более чем четырех тысяч своих последователей жажду крови, и теперь они убивали, грабили и сжигали сопротивляющиеся группировки ради того удовольствия, которое при этом получали.

Справа раздался крик. Двое мужчин пробивались к колючей проволоке. Они перелезли через нее, зацепившись пальто и брюками, но освободились и побежали к западу с винтовками, направленными в землю.

– Трусы! – крикнул кто–то. – Вы грязные трусы! – Но двое мужчин бежали не оглядываясь.

Пробежала женщина, за ней – еще мужчина. Потом мужчина, женщина и юноша выбрались из траншеи и помчались на запад. Все несли с собой оружие и боезапасы. Злые крики и проклятия летели им в спины, но Хейз не обвинял их. Ни на ком из них не было келоидов; почему они должны были оставаться здесь и быть уничтожены?

– Идите домой,– нараспев произносил голос из громкоговорителей, как вкрадчивое гудение проповедника. – Идите домой к любви и распростертым объятиям. Избегайте метки Каина и идите домой… идите домой… идите домой.

Множество людей подходили к проволоке. Они исчезали в темноте на западе.

– Не страдайте с нечистыми! Идите домой, избегайте метки Каина!

Раздался выстрел, и одна из фар грузовика разбилась бы вдребезги, если бы сетка не отклонила пулю от прямого направления. Свет продолжал гореть. Люди еще перебирались через изгородь и стремительно бежали на запад.

– Я никуда не собираюсь,– сказала Хейзу женщина с келоидом в форме листа лилии. – Я остаюсь.

Последним уходил десятилетний мальчик с дробовиком, карманы его пальто были набиты патронами.

– Пора, Франклин Хейз! – позвал голос.

Он вынул “Ингрем” и снял его с предохранителя.

– Пора! – взревел голос, и этот рев подхватили другие голоса, поднявшиеся вместе, смешавшись как единый нечеловеческий боевой вопль. Но это был шум двигателей, сжигающих топливо, хлопающих и шипящих, в полный голос взрывающих жизнь. И потом пошли фары – десятки фар, сотни фар, которые изогнулись в дугу по обеим сторонам шоссе номер два, перед траншеей. Хейз с ошеломляющим ужасом осознал, что другие бронированные грузовики, вооруженные тракторы–трейлеры и механические чудовища молча подобрались почти к барьеру из колючей проволоки, пока бронированный грузовик удерживал их внимание. Фары били в лица тех, кто был в траншеях, в то время как двигатели ревели и шины в цепях скрипели, двигаясь вперед, по снегу и замерзшим телам.

Хейз поднялся, чтобы крикнуть “Огонь!”, но стрельба уже началась. Вспышки выстрелов пульсировали вверху и внизу траншеи; пули отскакивали от металлической защиты шин, от щитов радиатора и стальных башен. Военные фургоны все продвигались, почти не спеша, и Армия Совершенных Воинов держала ответный огонь.

Тогда Хейз закричал:

– Используйте бомбы! – Но его не слышали из–за шума. Траншейным бойцам не было необходимости напоминать, что надо припасть к земле, взять одну из трех имевшихся у каждого наполненных бензином бутылок, зажечь фитиль из ветоши, пропитанной нефтью, и бросить эту самодельную бомбу.

Бутылки взрывались, разметая стреляющий горящий бензин по снегу, но во вспыхивающем красном свете чудовища продолжали идти, невредимые, и сейчас некоторые из них переезжали колючую проволоку меньше чем в двадцати ярдах от траншеи. Одна бутылка нанесла прямой удар в смотровое отверстие бронированного ветрового стекла “Пинто”. Она взорвалась и выбросила горящий бензин. Водитель, крича, отшатнулся, его лицо было в огне. Он покачнулся в сторону проволоки, и Франклин Хейз убил его выстрелом из “Ингрема”. “Пинто” продолжал двигаться, разорвав баррикаду и раздавив четырех человек, прежде чем они смогли выкарабкаться из траншеи.