Далия Трускиновская - Темная сторона города (сборник)

И даже не понял, что же такое вдруг подступило к груди, холодное и пульсирующее, звенящее. Хотелось взять пилу, или топор, или даже простой кухонный нож – и срубить на хрен эту елку. Под корень, чтобы даже следа не осталось.

Хотя – понял он мгновение спустя – пустота на том месте, где она сейчас стоит, будет этим самым следом. И значит… значит…

– Сейчас, – сказал он чужим голосом, – сейчас мы все решим. Ну-ка, позволь.

Он высвободил руку, достал мобильный и набрал номер.

– Геннадьич! – мигом отозвался Горехин. – Слушай, дорогой…

– Не болбочи, – оборвал его Тихомиров. – Лучше ты меня послушай. Нужна помощь, я знаю, ты же у нас полномочный представитель Греции, сам говорил: все, что угодно достанешь.

– Ну, – осторожно сказал Горехин.

– У меня тут во дворе елка, видел, может.

Горехин издал некий горловой звук, среднее между кваканьем и кряканьем. Артур сообразил наконец, что да, конечно, видел: он же к ним в гости часто захаживал – то есть к ним с Аленой. Пару раз помогал развешивать украшения.

– В общем, тут кто-то повадился снимать игрушки. И подозреваю, только этим дело не кончится. Нужен… я не знаю… капкан, что ли… но безобидный, чтобы без увечий, понимаешь? Чтобы все законно.

Горехин снова крякнул.

– Подумай, – попросил Артур. – Очень надо – и срочно.

– Ты уверен?

Тихомиров промолчал, но так, что Димыч сам все сообразил:

– О'кей, понял-понял, извини. Хорошо. Но… Хорошо. Ладно. Как раз недавно я Петьке Извольскому такой же доставал, у него на даче, знаешь, есть там одна…

– Сколько и когда?

– Я тебе кину линк на почту. Это сетевой магазин, заполнишь форму – адрес там, имя-отчество, когда удобно, чтобы привезли, – товар доставят прямо под двери.

– Точно без увечий?

– Да ну блин, Геннадьич! А, я ж не сказал. Это не капкан, упаси бог. Это такой типа как подарок – ну, коробка в блестящей упаковке, с бантом таким.

– Для воров? Подарок?! Горехин!..

– Дослушай, что ты сразу!.. Новейшая разработка, говорят, цэрэушная вообще. Видел такие хрени, которые воткнешь в розетку – и они комаров отпугивают? Вот что-то вроде. Излучает волны в каком-то хитром диапазоне, отпугивает тех, кто приближается с дурными мыслями. Типа мозг тогда испускает волны особой длины, хрень эта их фиксирует – и выдает ответку.

– И что?

– Злоумышленник драпает, наклавши в штаны. Не буквально, конечно, не бойся.

– Горехин… а есть что-нибудь менее эзотерическое? Без лапши на уши, фольги на голову?

Тот хмыкнул:

– Пугало поставь, снеговика. И морду ему пострашней намалюй. Геннадьич, – добавил он обиженно, – мы с тобой сколько лет знакомы? Было такое, чтобы я туфту порекомендовал?

– Тебе по годам перечислить?

– Нет, ну тот случай с солнечными лампочками не считается, там я сам маху дал. А здесь все проверено, Извольский вон вчера звонил, сердечно благодарил и, между прочим, обещал проставиться. Как бы не намекаю.

– Как бы верю. Давай свой линк.

– Слушай, а насчет съемок вот…

– Потерпит завтра до утра? Сейчас не до них. Без обид, хорошо?

Настена уже не плакала, просто смотрела на него странным взглядом.

– Завтра все решим, – пообещал ей Артур. – Веришь мне?

Товар доставили к девяти, как Тихомиров и попросил в примечаниях к заказу. Сайт вообще оказался странноватым, предельно простым. Хотя, подумал Артур, может, так сейчас модно.

– Это тебе! – крикнула Елена. Она успела к двери раньше, пока он выкарабкивался из тренажера, уже открыла и заполняла платежку. – Слушай, что это вообще? – Она понизила голос: – Настене, что ли? Под елочку?

– Почти. – Он поставил увесистый, размером с обувную коробку, пакет под вешалкой и расписался на платежке. – Паспорт показывать?

Молодой курьер неловко дернул плечами и улыбнулся:

– Да ну что вы… Нам паспорт и не нужен, в общем-то. Если можно, – добавил, кашлянув, – поставьте автограф, я сейчас листок дам, вот, сюда.

Ишь, подумал Тихомиров.

– Кому?

– Оксане. Сеструхе моей, младшей, – зачем-то пояснил курьер.

Тихомиров резко расписался, сунул ему листок и потянулся за пакетом.

– Если вы не против, я проверю содержимое.

– Там инструкция, – сказал парень. – Посмотрите внимательно, пожалуйста, и тоже распишитесь, одну страничку я заберу. Ну, что ознакомлены с правилами пользования и все такое. Главное: нельзя срывать печати.

– Какие печати?

– Да вот, с корпуса… в смысле, с коробки. Пломбы такие, снизу идут, семь штук. Видите?

Они вдвоем развернули пакет. Елена к этому времени сбежала на кухню, снять с плиты свистевший чайник. Настена еще спала.

– Ого, – сказал Тихомиров.

Коробка была совсем небольшой. В пакете она лежала на боку, и примерно половину пространства занимал роскошный фиолетовый бант. На свету он переливался и отблескивал, словно сделан был из кожи экзотической змеи, аспида какого-нибудь или гюрзы. В змеях Тихомиров не очень разбирался.

Сам же «корпус» представлял собой куб, обернутый подарочной бумагой. Бумага была испещрена миниатюрными оленями, санями и прочей дедморозовщиной. Выглядело все это солидно, богато. Класть такое во двор под елку… Тихомиров не знал, что и думать.

Он перевернул куб бантом книзу и обнаружил на дне россыпь круглых черных бляшек.

– Те самые пломбы?

– Да. Их нельзя ни в коем случае срывать. Иначе фирма не дает гарантии, что прибор будет работать верно.

– А в противном случае – дает?

Курьер даже обиделся:

– Вот же, указано: тринадцать месяцев с момента первой эксплуатации.

– Здорово, – сказал Артур. – Ага. И что, жалобы не поступали, ни разу?

– Я не слышал, – честно признался паренек, – может, и были.

Елена выглянула из кухни, пальцем ткнула в часы. Беззвучно произнесла: «Запись, балда!»

Только сейчас Тихомиров сообразил: она же вчера, когда вернулась, предупреждала, что съемка начнется на полчаса раньше, и значит, они уже опаздывают!

Но все равно перед тем, как сесть в машину, он присел у елки и засунул под ветви, поближе к стволу, этот самый подарочек. Расправил бант, подумал, что ни разу еще не совершал более дурацкого поступка.

И поехал на эту их викторину, мрачный и злой, как черт.

– Старик, – надрывался в трубке Димыч, – я тебя целый день!..

– Да, – кивнул Тихомиров. – Извини, Горехин, у них в студии лампы полетели на хрен, три штуки, с промежутком в полчаса. Пока поменяли, пока запустили… – и опять. В общем, можешь себе представить. Так чего там?

Он стоял на кухне, ждал, пока закипит чайник. За окном была ночь, густая, вьюжная. Фонари во дворе горели истощенным, больничным каким-то светом. Елка нахохлилась и сутулилась под тяжестью снежных погон.