Вера Крыжановская - В Шотландском замке

— Странная фантазия у богатого человека: спрятаться в такую трущобу, — прошептала Мэри, с беспокойством оглядываясь. — Ходи взад-вперед, чтобы не простудиться, Петя, а я постараюсь вернуться как можно скорее.

Калитка у ворот была отворена. Мэри быстро прошла довольно длинную аллею и позвонила у входной двери. Над электрической кнопкой была медная табличка с надписью: "Оскар Ван-дер-Хольм, доктор теософии".

Минуту спустя массивная дверь отворилась, и лакей в темной изящной ливрее впустил ее в вестибюль. Это был уже пожилой человек с тощим, скуластым лицом, седой бородой и темными проницательными глазами: Мэри даже вздрогнула под их острым, испытующим взглядом. Пока слуга снимал с нее пальто Мэри с жутким чувством осматривала окружавшую обстановку.

Прихожая была довольно большая, и стены были покрыты старыми, темными обоями. Вокруг на колоннах виднелись темные бронзовые бюсты сатиров, горбатых уродов и головы животных. Чувствовался удивительно едкий и пронизывающий запах. В глубине комнаты лестница с бронзовой решеткой и устланная черным ковром вела в верхний этаж, но слуга ввел гостью в боковую дверь первого этажа и прошел с нею небольшую, с красной обстановкой залу и библиотеку, судя по высоким резным шкафам и стенным полкам с книгами. Наконец, он отворил тяжелую дубовую дверь, приподнял массивную портьеру с бахромой и Мэри, пораженная, остановилась на пороге. Ей показалось, что она перенеслась в кабинет доктора Фауста, каким его изображают на сцене. Деревянная обшивка покрывала стены, мебель была готической, портьеры, подушки на мебели и скатерти на столах фиолетового плюша. В углу, на широком черном цоколе красовалась в натуральную величину статуя Сатаны, сидевшего на скале. Его глаза из зеленого стекла были удивительно жизненны, а лицо дышало истинно демоническим, глумливо-жестоким выражением. Через высокое готическое окно с цветными стеклами просвечивал луч земного солнца, блестя на разных частях странных предметов, нагроможденных на обширном письменном столе, перед которым в кресле с высокой спинкой сидел хозяин.

Он встал, чтобы приветствовать свою гостью, и протянул ей руку, но Мэри вздрогнула от его холодного пожатия, с любопытством всматриваясь в, него. Теперь он казался ей выше ростом и моложе, нежели в шубе. Это был человек не старше сорока лет, худой и хорошо сложенный, с красивым и правильным лицом, восковую бледность которого еще ярче оттеняли черные волосы. Выражение больших, опушенных густыми ресницами глаз было загадочным, зато на бесцветных губах играла приветливая улыбка.

— Милости прошу, — сказал он, указывая Мэри место. Когда же она пробормотала несколько благодарственных слов за его щедрый дар, он перебил ее — Пожалуйста, не говорите о таких пустяках. Если я могу такой мелочью доставить вам какие-нибудь удовольствия, то бесконечно счастлив. Приступим к делу, — прибавил он дружески. — Вы ищите занятий, я предлагаю вам место чтицы, так как мои глаза скоро утомляются. Но я должен предупредить вас, что я оккультист и читаю исключительно сочинения по магии. Я чрезвычайно интересуюсь этими таинственными науками, трактующими о потустороннем мире и неведомых силах природы. Подобно Гамлету, я полагаю, что меж небом и землей существует многое, о чем даже и не подозревают присяжные «ученые». Но мне, однако, было бы неприятно присутствие при моих занятиях заведомо неверующего, какова в большинстве наша современная молодежь: они смеялись бы надо мною под сурдинку и считали сумасшедшим. Признаюсь даже, что по этим соображениям я искал именно женщину и желал иметь чтицу. Вы видите, что я совершенно откровенен. Итак, если высказанное мною предложение вас не коробит, мы можем быть добрыми друзьями.

— Отнюдь нет, и мне вовсе не будет неприятно читать книги по оккультизму: наоборот, я всегда интересовалась такими увлекательными вопросами. Могу еще прибавить, что года два тому назад я была свидетельницей чрезвычайно странных, даже можно сказать невероятных оккультных происшествий, и до сих пор еще не смогла найти им объяснение. Может быть вы как специалист в этих таинственных делах иногда разъясните мне то, что я буду читать по вашему указанию, а еще более я буду вам благодарна, если вы растолкуете мне те странные и страшные явления, которые я видела.

— Превосходно. Я даже думаю, что какой-то добрый гений направил меня навстречу вам, — в восхищении воскликнул Ван-дер-Хольм… — Конечно, я объясню вам все, что вы пожелаете, и радуюсь, что у меня будет с кем поговорить. Что же касается виденных вами явлений, вы подробно расскажете мне о них, и мы тщательно все обсудим. Признаюсь, для моих занятий самыми драгоценными являются факты, переданные достоверными свидетелями: такие факты легче осветить и объяснить, нежели печатные рассказы. Ввиду всего этого надеюсь, Мария Михайловна, что вы не откажетесь также быть моим секретарем. Я люблю диктовать выводы моих работ, но, поверьте, я не злоупотреблю вашими силами.

— И вы также будьте уверены, что я сделаю все возможное, чтобы угодить вам.

— Значит, дело решено и вы становитесь моей секретаршей и чтицей. Но раз вы берете на себя двойную обязанность, то совершенно справедливо удвоить и вознаграждение. Я даю вам сто рублей в месяц, в праздничные же дни вы свободны, конечно.

Мэри чувствовала себя на седьмом небе и благодарила со слезами на глазах. Тут же они порешили, что занятия начнутся со следующего понедельника, т. е. дня через три, и будут продолжаться с трех часов дня до девяти вечера. Узнав адрес Мэри, Ван-дер-Хольм заметил:

— Вы живете очень далеко, а мой дом в глухом месте, и было бы рискованно молодой девушке ходить вечером одной. Но вот что я предложу: мой экипаж почти всегда свободен, так как я очень редко выезжаю, и потому я буду присылать его за вами и отвозить домой. Таким образом, ваша матушка будет спокойна.

Когда, прощаясь, Мэри пожала холодную руку своего нового патрона, та же ледяная дрожь пронизала ее.

"Он, должно быть, очень болен и кто знает, долго ли я буду иметь такой хороший заработок?" — грустно подумала она.

В назначенный день экипаж Ван-дер-Хольма остановился у домика Суровцевых, и Мэри села в него, сопровождаемая изумленными взглядами домашних и скромных обитателей дома.

Мэри была счастлива и спокойна, зная, что семья сыта, печь натоплена и домохозяин не придет оскорблять ее мать и грозить выгнать их на улицу.

Однако, когда она осталась одна на целый день с новым хозяином, сердце ее сжала тоска. Но Ван-дер-Хольм был так спокойно сдержан и вместе с тем так предупредительно вежлив и любезен, что она успокоилась, думая только, чтобы хорошо исполнить свою работу.