Мы все мертвы - Анастасия Вайолет

Фея задрожала крыльями, будто пытаясь их расправить и улететь.

– Лес защищён. Наш мир должен жить отдельно.

Ненависть. Горячая яркая ненависть заполнила её взгляд, сердце, душу. Весь лес вокруг потемнел и сосредоточился на одной маленькой недвижимой фигуре.

Джей сжала кулаки, забыв о боли.

– Ваша сила помогла бы нам победить смерть. Спасти столько жизней.

– Это не наше дело.

– И теперь ты убьёшь меня?

Фея молчала.

Джей приготовилась содрать её скользкие крылья и выколоть ими глаза. Она уже видела перед собой эту картину. Если б не лес – всё было бы хорошо. Все бы остались в деревне, она не потеряла бы семью и Мартина.

Она… её бы любили.

«Тебя никто и никогда бы не полюбил».

– Я вижу, что в тебе ещё не загорелась Искра. Она будет очень яркой.

Джей помнила из одной книги, что такое искра. Волшебный сон обитателей леса. Дело их жизни. И ненависть начала утихать, так и не разгоревшись до предела. На её место пришла дрожь в ногах и горячие слёзы, которые сами катились по щекам, по рту, по шее. Она вся оказалась в слезах за считаные секунды.

– Те люди попытались взять то, что им не принадлежало. Они решили, что могут прожить чужую судьбу. Но только боги могут остановить смерть.

Джей еле держалась на ногах, с ужасом глядя на фею.

– Но тебя я выпущу. Ради твоей Искры.

Голова взорвалась острой болью, и Джей вскрикнула, забыв обо всём, схватилась за неё, зажмурила глаза и провалилась в темноту.

* * *

Лёгкий ветерок прошёлся по лицу Джей, и она улыбнулась. Ветер был тёплым, но не жарким. Как в особенно хорошие летние деньки…

И тут она вспомнила. Открыла глаза, увидев перед собой ярко-голубое небо, как всегда, без единого облачка. Закричала и вскочила на ноги.

Её встретил пустырь, бывшее белое поле, и всё такая же молчаливая стена деревьев.

Фея выпустила её из леса и вернула в самое начало. Позади – огромный путь, и при мысли о возвращении всё её тело затрясло. Снова стало жарко и сухо, а она – одна, без родителей, и снова не смогла ничего спасти.

«Кроме себя. К сожалению».

Джей медленно кивнула. Подумала было, что можно попытаться ещё раз, но вспомнила жуткий взгляд феи и поникла. Родителей нет. Лина уехала. Осталась только Джей – и ей больше нечего здесь защищать.

«Ты никогда ничего не защищала».

Это было неправдой… наверное.

«Ты защищала пустую деревню. Ждала родителей. Но на самом деле ты должна была защитить только Лину. Но она ушла, поэтому в тебе нет смысла».

А родители? Она не могла их оставить. Они же… где-то в лесу…

«Неужели ты правда думаешь, что твои родители живы?»

Джей опустила голову, всматриваясь в каменную землю. Здесь, ближе к лесу, земля не была такой выжженной, и между трещинами прорастали цветки.

Мысли о родителях казались такими опасными, что Джей закопала их поглубже в эти трещины и вместо этого подумала о цветках. А потом – об обратном пути.

– Придём в Белую Землю – и тогда будем думать, – пробормотала она и развернулась к серым точкам домов.

Путь казался долгим и мучительным.

* * *

Вернувшись, Джей села на крыльцо у дома. Три этажа и с десяток пыльных окон молча взирали на неё свысока, смотрели внимательным, разочарованным взглядом отца – как будто её отец ожил и размножился на одинаковые предметы.

Они смотрели на неё со злым осуждением.

У Джей едва шевелились ноги. Из них будто выкачали плоть и мышцы – осталась лишь вата, делавшая ощущения в ногах почти невесомыми.

Дома соседей были мёртвыми – они на неё не смотрели и ничего не ждали, лишь стояли здесь, будто ничего и не случилось. Джей вдруг поняла, что была почти окружена этими домами – наглухо закрытыми и зарешеченными. Они словно защищались от неё.

На небе одиноко проплывало белое облачко. Фея, наверное, забыла его спрятать.

Джей закрыла глаза, жмурясь от боли. Глаза были сухими, а голова – пустой.

Что теперь делать?..

Мысль от соседних домов перешла к семье и Лине: сестра-то, наверное, быстро бы во всём разобралась. Джей так не хватало её помощи, но Лина её оставила.

«Вспоминай».

В голосе послышались нотки… страха? Боли?

Джей открыла глаза, растерянно осматривая округу. Что она должна была вспомнить? Все ответы хранились внутри её дома, и она ещё не готова была туда заходить. Казалось бы, она всё уже нашла.

«Вспоминай».

Голос был надломленным, дрожащим. Он никогда таким не был.

Она посмотрела вверх: облако исчезло, видимо, растворилось в небе и упало пеплом на землю. Джей тут же почувствовала лёгкий пепельный запах и инстинктивно повернулась влево.

Дом соседей был маленьким, всего из одного этажа, но соседская девочка как-то говорила, что у них был вырыт огромный погреб, как три дополнительных комнаты. Дом был чёрным, с большой оградой, но Джей всё равно умудрялась туда пролезать и проверять, чтобы на участке не было гостей.

«Вспоминай».

Джей встала, издав долгий стон напряжения. Всё тело болело и кричало ей остановиться. Каждый шаг – новая боль.

«Ты не спасла Лину».

Что?

«Вспоминай».

Голос плакал. Впервые за всю её жизнь – он плакал.

Пепел застревал в её глазах, во рту, в горле. Глаза слезились. Джей и сама не заметила, как начала плакать вместе с голосом, на трясущихся ногах двигаясь к соседскому дому.

В тот последний день Лина скрылась за ним. И когда Джей добралась до конца ограды, она увидела скрюченное тело сестры, вокруг которого вились жуки и мухи.

Пепельный запах тут же пропал, заменившись чем-то сладким и тошнотворным.

Джей издала глубокий дрожащий вдох – словно этим вдохом пытаясь вобрать в себя новый мир и новое осознание – и закричала, наконец выпуская из своих глаз все накопившиеся в них слёзы.

Ноги сами опустили её на колени, она вонзила пальцы в выжженную пыльную землю, не отрывая взгляда от тела, – и рыдала, оплакивая семью, несостоявшийся целительский прорыв и все свои мечты о будущем.

Комок земли. Один. И ещё один.

Джей засыпала могилу сестры неаккуратными комками, сжимая в руках огромную заржавевшую лопату. Засыпала резкими движениями, стараясь не думать о том, как каждое такое движение приближало её расставание с сестрой – окончательное, невыносимое.

Слёз уже не оставалось, а небо вобрало в себя весь солнечный свет. Ночь была злой и мрачной, тихой, как на кладбище. Теперь этим кладбищем становилась вся Белая Земля – для Джей, Лины и всей их семьи.

Она вспомнила всё, что могла, а потом заткнула половину воспоминаний в огромный воображаемый мешок и закопала его своими руками вместе с сестрой. От них разило трупным запахом и потом. И пылью.

«Зато не целительскими травами», – подумала Джей и нервно засмеялась.

Но взгляд на тело Лины тут же подавлял любой смех.

Ночь была злой. Джей чувствовала её свирепое дыхание на своей раскрасневшейся коже. Конечности ныли, но она продолжала остервенело закапывать сестру. Всё в ней вспыхивало ненавистью, и она не знала, куда деть этот пожар, потому что в ней он не мог полыхать вечно.

Рассеянно глядя на могилу, на свои розовые руки, на каменные осколки земли, Джей задала себе один вопрос: «Как мне со всем этим жить дальше?»

И перед этим вопросом оказалась бессильна.

Что стоила вся её жизнь по сравнению с жизнью Лины? Это она должна была охранять деревню, спасти всех, успешно пробраться в лес… она. Не Джей. Лина должна была жить свою жизнь дальше – в каком-нибудь городе, во всеобщей любви, и там бы она точно придумала способ развивать их целительство и память Крейнов.

Закончив, Джей бросила лопату и протёрла свой мокрый лоб. Всё было в земле и пыли. Она внимательно посмотрела по сторонам – по-прежнему никого. Все дома плотно затворены, калитки закрыты, на улицах – ни души, и лишь редкие порывы ветра гоняют засохшие листья.

Смотреть на небо было больно и тошно. По земле пролетала пыль, и в ней Джей силилась увидеть остатки белой травы – знак возвращения былой жизни. Но поле оставалось каменным, разломанным, сожжённым дотла – и никакой травы здесь больше не росло.

Давно не росло.

Сколько